Решительно сел на переднее сиденье.

– Поехали.

Дежурная по колонии, старший лейтенант внутренней службы, пожилая и безобразно толстая тетка, долго рассматривала мое удостоверение, затем нехотя вернула и, окинув с головы до ног подозрительным взглядом, хмуро представилась:

– Пилипенко Тамара Осиповна, дежурная. По какому вопросу к нам прибыли?

– Я приехал по письму вашей заключенной Трубициной Екатерины Павловны. Хотел бы с ней побеседовать.

Стоило мне лишь назвать фамилию Трубициной, как ее круглое курносое лицо с двойным подбородком выразило неподдельный страх, затряслось, будто свиной студень, глаза забегали, забегали и остановились на висевшем на стене портрете Железного Феликса.

– Подождите. Я счас!
– проговорила она и, покачиваясь, словно утка, заторопилась из дежурки.

Поведение дежурной показалось довольно странным. И я понял, что и здесь уготован очередной сюрприз.

Ждать пришлось минут десять. Но вот в комнату вошла высокая и стройная женщина лет тридцати в форме капитана. Ее темно-карие, почти черные глаза смотрели на меня доброжелательно и, как мне показалось, виновато. Она четко и красиво козырнула.

– Старший оперуполномоченный колонии Колдобина Виктория Валентиновна. Разрешите ваше удостоверение?

Она мельком ознакомилась с удостоверением, вернула.

– Вы не возражаете, Андрей Петрович, если мы пройдем в мой кабинет? указала она рукой на дверь.

Я не возражал. Пройдя по узкому темному коридору метров десять, мы оказались в небольшой, убогой, впрочем, как и все здесь, комнатушке с проплешинами линолеума на полу, с грязным потолком. Все ветшает и приходит в упадок. Выберемся ли мы когда из того дерьма, в которое угодили по вине политиков? И вновь я себе удивился. Прежде подобные вопросы не возникали в моей беспечной головушке. Хотя и в культуре, чем мне приходится по воле случая и капризу главного заниматься, дела обстоят не лучшим образом. Видимо, со мной действительно происходило что-то весьма и весьма странное.

– Присаживайтесь, Андрей Петрович, - указала Колдобина рукой на стул. Дежурная сказала, что вы приехали по письму?

– Да.

– Оно у вас с собой?

Я достал конверт, протянул ей. Она вынула письмо, развернула, стала читать.

– Так вы писатель?!
– удивилась.

– Да так... Скорее сочинитель. Пописываю детективы, - скромно ответил.

По мере того как Колдобина читала, лицо ее все более и более хмурилось. Затем она подняла на меня строгие и печальные глаза.

– Дело в том, Андрей Петрович, что Трубицина сегодня ночью повесилась.

– Не может этого быть!
– закричал я, вскакивая.
– Она не могла этого сделать!

У меня было такое впечатление, что меня шандарахнули из-за угла чем-то тяжелым по голове.

– К сожалению, это так, - тяжело вздохнула Виктория Валентиновна. Дежурная в пять утра обнаружила ее в туалете. Повешенной...

– Не могла Трубицина покончить с собой! Не могла!
– сказал я убежденно.

Колдобина пожала плечами.

– Это иногда случается. Не она первая. Мы ведь не знаем, что у нее творилось в душе.

– А вам не кажется странным, что это случилось именно тогда, когда она решила рассказать правду и назвать конкретного убийцу?

– Это всего-навсего ваши предположения. Мы сейчас по этому факту проводим служебное расследование. Единственное, что могу обещать, - провести его самым тщательным образом.

– Сколько времени это займет?

– Трудно так сразу сказать. Но думаю, дней десять, не меньше. Я вам обязательно сообщу о результатах.

– А не могли ее сначала задушить, а уж потом... того?

– Конечно, могли. Но не будем, Андрей Петрович, гадать на кофейной гуще и делать скоропалительные выводы. Подождем окончания расследования.

– А у Трубициной были здесь подруги?

– Разумеется. Она была очень коммуникабельной девушкой.

– Вы их знаете?

– Я по долгу службы обязана знать. Это Наташа Зайцева, Вера Овчаренко и Сюзанна Хомова. Дружила и с другими, но эти трое были ее лучшими подругами.

– Можно с ними поговорить? Колдобина некоторое время колебалась, затем решительно махнула рукой.

– Можно. В моем кабинете вам будет удобно?

– Большое спасибо, Виктория Валентиновна! Вы удивительная женщина. Буду обязан по гроб жизни.

– А, чего там!
– рассмеялась она, польщенная.
– Свои люди, сочтемся. Верно?

Колдобина игриво подмигнула. Оказывается, и капитаны внутренней службы умеют подмигивать. Надо же! И это у них совсем даже неплохо получается.

– Советую начать с Хомовой. Она из троих самая образованная и интеллигентная.

Глава 6

Передо мной сидела маленькая хрупкая девушка с довольно миловидным курносым лицом и смотрела на меня испуганными зеленоватыми глазами. Веки у нее были красными и вспухшими. Я представился и сразу спросил о главном: