– Кто убит?

– Позже, я сказал. А теперь шевелитесь.
– Он махнул рукой стоявшему позади репортеров Ричардсону.
– Поставь здесь заграждение и всех за него выгони.
– Он обернулся к другому офицеру: - Который час?

– Три сорок пять.

Гатц высунул руку на улицу ладонью вверх и поймал несколько снежинок. Похоже, надвигался сильный снегопад. Он слепил из них крошечный снежный шарик и бросил его на землю.

– Холодная ночь, сэр.

– Да. И гораздо холоднее, чем вы думаете.

– Почему?

– Почему?
– Гатц улыбнулся.
– Долго объяснять.
– Он вышел из подъезда - в лицо ему сразу ударил мокрый снег - и обернулся к полицейскому.
– Никого не пускать, кроме оперативной бригады.

– Слушаюсь, сэр.

Он бодро спустился по ступенькам, окинул взглядом заполненную народом улицу и подошел к пустой патрульной машине. Облокотись о капот, поправил шарф и оглядел особняк сверху донизу.

– Специалист по крови и дактилоскописты уже в пути, - сказал Риццо, приблизившись к начальнику.

– Отлично.

Риццо развернул листок бумаги и передал Гатцу.

– Здесь адрес женщины, вызвавшей полицию.

– Из какого она дома?

– Вон из того.
– Риццо указал на желтое здание на другой стороне улицы.

– А где она сейчас?

– В участке. Ее не будут допрашивать до вашего приезда.

– Ты говорил с ней?

– Нет.

– А кто говорил?

– Джейк.

– И?

– Это была Паркер. Описание полностью совпадает. Женщина смотрела в окно она страдает бессонницей - и увидела, как девушка вошла в особняк. Как вы думаете, куда она направлялась?
– спросил Риццо.

– Пока не знаю, но мы найдем ее. Лирсон знает?

– Я только что рассказал ей.

– Переживает?

– Да. Доктору пришлось дать ей успокоительное. Гатц сплюнул на тонкий слой снега, покрывший холодный асфальт, и пристально посмотрел на подъезд особняка.

– Скажи, приходилось тебе когда-нибудь испытывать настоящее разочарование - когда волком выть хочется?

– Да.

Гатц взглянул на Риццо и стиснул кулаки.

– А почему вы спрашиваете?

– Приятно осознавать, что ты не одинок.

– Не понимаю.

– Похоже, я допустил ошибку, Риццо. Ужасную ошибку. А ведь не сомневался ни капельки!

– Но и сейчас нельзя еще быть уверенным.

– Ты прав, нельзя. Но это чувство у меня в животе...

Гатц был сам не свой: задумчивый, мрачный. Бесконечные часы, проведенные в размышлениях, предпринятые им усилия - все оказывалось ненужным после этой ночи.

Подошел Джейк Берштейн.

– Врач осмотрел старого священника, - сказал он.
– Судя по всему остановка сердца.

– А что за пятна у него на шее?

– Следы рук и ногтей.

– Удушение?

– Возможно. Но не оно явилось причиной смерти.

– Это точно?

– Нет. Надо подождать результатов вскрытия. Но насчет сердечного приступа врач уверен. Гатц кивнул.

– При Фармере обнаружили что-нибудь?

– Нет.

Гатц покачал головой.

– Я показал девушке черный атташе-кейс, - сказал Джейк.

– Она опознала его?

– Да, и спросила, где бумаги.

– Какие бумаги?

– Не знаю. Она, похоже, помешалась. Когда я спросил о них, она лишь твердила, что у Фармера в кейсе были какие-то бумаги.

– Ничего не нашли? Джейк покачал головой.

– Пусть обыщут все здание. Мне надо поговорить с ней.

Джейк отошел было, но обернулся.

– Не вешай нос, Том.

– Риццо, - позвал вдруг Гатц.

– Да?

– Достань ордер на арест Элисон Паркер.

– Какие обвинения?

– Попытка убийства фотографа. Подозрение в убийстве Майкла Фармера. Подозрение в соучастии в убийстве Карен Фармер.

– Да, сэр, - послушно ответил тот. Мгновение он пристально смотрел на шефа, затем повернулся и ушел.

Гатц снова облокотился об автомобиль и потер затянутые в перчатки руки одна о другую. Вот и все. Боже, как он устал! Он подумал об Элисон Паркер. Ведь он полностью освободил ее от подозрений во время расследования "дела Карен Фармер". Неужели он ошибался? И она была виновна, а теперь убирает соучастников? Он ударил кулаком по дверце машины, потянул носом холодный ночной воздух и взглянул на особняк.