Лорд Эстер чуть вздрогнул.

– Вы узнали меня? Пуаро улыбнулся.

– Разумеется. Я ведь проглядываю эти газетки с фотографиями. Как же мне вас не знать?

– Мосье Пуаро, мне требуется ваш совет в деле жизненно важном и неотложном, но я вынужден настаивать на абсолютной секретности.

– Слово Эркюля Пуаро! Этим все сказано, - с пафосом изрек мой друг.

– Речь идет о премьер-министре. У нас серьезная проблема.

– Да нас просто загнали в угол!
– вставил сэр Додж.

– Стало быть, рана опасна?
– спросил я.

– Какая рана?

– Пулевая.

– А, это!
– презрительно фыркнул сэр Додж.
– Об этом уж и думать забыли.

– Как сказал мой коллега, - продолжил лорд Эстер, - с тем делом покончено раз и навсегда. К счастью, покушение провалилось. Хотел бы я сказать то же о второй попытке!

Значит, была и вторая?

– Да, хотя несколько иного рода. Мосье Пуаро, премьер-министр исчез!

– Что?

– Его похитили!

– Невероятно!
– вскрикнул я, ошеломленный. Пуаро метнул в меня испепеляющий взгляд, предостерегая, как я понял, от дальнейших комментариев.

– Да, совершенно невероятно, - согласился его светлость, - но это так.

Пуаро посмотрел на сэра Доджа.

– Вы только что сказали, мосье, что дорог каждый час. Что вы имели в виду?

Гости обменялись взглядами, и лорд Эстер начал:

– Мосье Пуаро, вы, разумеется, слышали о близящейся встрече союзников? Мой друг кивнул.

– По вполне понятным причинам ни дата, ни место конференции не были оглашены. Но в дипломатических кругах эта информация, разумеется, широко распространена. Конференция будет проведена завтра - в четверг - во второй половине дня в Версале. Теперь вы понимаете, насколько серьезно положение. Не стану скрывать, что присутствие на встрече премьер-министра - жизненно необходимо. Пацифистская пропаганда, развернутая в стране немецкими шпионами, весьма активна. Общеизвестно, что ход встречи во многом будет зависеть от влияния такой сильной личности, как премьер-министр. Его отсутствие может иметь самые серьезные последствия - вплоть до преждевременного и губительного мира. Никого, кто мог бы выполнить его миссию, нет. Англию должен представлять только он.

Лицо Пуаро стало очень серьезным.

– Значит, похищение премьер-министра вы расцениваете как прямую попытку помешать его присутствию на конференции?

– Несомненно. Когда это случилось, он был уже на пути в Версаль.

– И встреча должна состояться?

– Завтра в девять вечера.

Пуаро извлек из кармана огромные часы.

– Сейчас без четверти девять...

– Двадцать четыре часа, - озабоченно заметил сэр Додж.

– С четвертью, - поправил его Пуаро.
– Не забывайте про четверть, мосье, она может оказаться весьма полезной. Теперь о деталях... Похищение произошло в Англии или уже во Франции?

– Во Франции. Макадам пересек Ла-Манш нынче утром. Планировалось, что ночь он проведет у главнокомандующего, а завтра проследует в Париж. Через пролив его сопровождал эсминец. В Булони встречала машина и один из адъютантов главнокомандующего.

– Eh bien <Ну и? (фр.)>?

– Ну, они отбыли из Булони и.., исчезли.

– Что?

– Мосье Пуаро, и машина, и адъютант были подставными. Машина же главнокомандующего обнаружена в овраге. Внутри находились адъютант и шофер, тщательно связанные и с кляпом во рту.

– А машина с премьером?

– До сих пор не найдена. Пуаро нетерпеливо поморщился.

– Невозможно! Разумеется, ее скоро найдут.

– Мы тоже так думали. Казалось, это вопрос времени. Та часть Франции находится на военном положении. Они просто не могли уйти далеко. Но... Французская полиция, наши люди из Скотленд-Ярда, армия - все выбились из сил. Машины нигде нет, хотя, как вы и заметили, это совершенно невозможно.

Послышался стук в дверь, она отворилась, и молоденький офицер вручил лорду Эстеру тщательно запечатанный конверт.

– Только что из Франции, сэр. Доставил сюда, как вы приказали, отрапортовал он и удалился.

Министр нетерпеливо разорвал конверт и радостно вскрикнул:

– Наконец-то новости! На ферме под К.., найдена вторая машина и секретарь, Дэниелс. Его усыпили хлороформом, связали и засунули в рот кляп. Он помнит только, как ему прижали к лицу тряпку и как он пытался вырваться. Полиция считает, что оснований сомневаться в его показаниях нет.

– И больше ничего не найдено?

– Нет.