Шрифт:
– Куда, в лагерь?
– Дуреха, во Францию.
Валя задумалась, пока Лена и Вика стали прикидывать, с чего начать.
– Хорошо бы у немок на заводе еды выпросить.
– Да выспросить, в какой стороне, скажем Берлин, а в какой Париж.
– Сможешь, Ленка?
– Я немецкого не знаю.
– А у нас из цеха всех немок убрали. Химики, лучше бы у вас по-немецкому были пятерки.
– Мы английский учили, - вновь заговорила Валя, - А знаешь, Лелька, Вика права, я тут больше не могу. Надо бежать. А немок будешь ты, Вика, спрашивать. Попросись к нам в химлабораторию.
Если бы они знали, чего ей это будет стоить. Да нет, это вовсе невозможно. Этот орангутанг Тоггард только и ждет, чтобы я его попросила об услуге...
– Ладно, я попытаюсь.
Тоггард долго трепался с немцем-бригадиром. Они пристроились на ящиках возле высокой, метров пятнадцать, стены и гоготали, посматривая на девушек. Солдат, стоявший невдалеке, слыша их ухмылялся одной половиной лица, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Вика красила вторую сотню крышек, которые подсыхали очень быстро, их практически сразу можно было ставить в стопки.
Тоггард проходил мимо нее в следующий зал, когда она посмотрела ему прямо в глаза.
– Господин фельдфебель, - произнесла она, и Фаина, стоявшая рядом, зыркнула на нее, словно хотела остановить, - нельзя мне попроситься к своим подругам в лабораторию?
С лица Тоггарда слетела черствость и укор, он, помешкав, вздохнул и совершенно неожиданно смягчился:
– Ну, вот, девочка, давно бы так.
Со следующего дня Вику распределяли в лабораторию вместе с Леной и Валей. Тоггард крутился в лаборатории целый день. Это был большой светлый зал, разделенный пополам стеклянной стеной, за которой ворочался какой-то большой конусообразный механизм, вроде раковины. Там ходили люди в голубых спецовках и перчатках.
В этой половине стояли шесть длиннющих рядов двойных столов, за каждым сидели работницы и собирали небольшие механизмики с помощью пинцетов и микроскопов.
Тоггард крутился в основном у стола приемщицы, которой остальные то и дело приносили на подносах собранные механизмы, и забирали новые детали.
Вика ходила между рядами с веником, потом промывала приборы, потом подносила в саму лабораторию порошки вместе с остальными. Порошки в тяжелых полиэтиленовых пакетах приходилось таскать из подсобного помещения, что располагалось еше ниже уровнем, покатый подъем куда было особенно трудно преодолевать.
– Фроляйн Роза, неужели вы ездите в такую даль из города?
– Тоггард играл роль самой пристойности, опуская ресницы и проводя лишь кончиками пальцев по руке девушки, сидевшей перед ним.
Одновременно, он косился на Вику, но ее в тот момент послали замести мусор в другом углу зала. Впрочем, Эриху Тоггарду впервые пришло в голову попробовать и немочку. Она казалась той самой овечкой, которая только и ждет, чтобы ее сцапали и уволокли в кусты.
– Здесь очень много городских жителей, нас привозит автобус.
Она смущенно улыбалась, раздувая ноздри и покачивая головой, как индийская танцовщица.
– Как же вас зовут, ничего что я спрашиваю?
– Роза, а вас?
– А меня зовут Эрих, Эрих Тоггард. Я пастух - пасу, как Господь Бог вот этих заблудших овечек, забочусь о них, защищаю о искушения.
– Они такие молоденькие, - вздыхала Роза, - ну, посмотрите, вот эта девочка, она очень похожа на арийку, не правда ли.
По проходу на них шла Вика, катя тележку с новыми мешками. Она видела, как Тоггард заигрывает с блондинкой в рюшках, радовалась этому зрелищу и благодарила своего ангела-хранителя, наконец-то взявшегося за свои прямые обязанности.
– Так где вас можно увидеть милая Роза?
– Вы хотите меня увидеть?
– С первого же дня. Я боялся подойти к вам.
На обратной дороге во время привала Вика оглянула местность. Сидеть на земле пока еще было невозможно. Туда, куда девушки бегали по нужде прошлым летом и даже зимой - теперь пробраться было невозможно. С земли как раз сошла вся влага и пропитала ее, как вату. За этим холмиком шло поле, уже пропаханное разочек трактором. За ним в легкой сиреневой дымке стоял голый лесок, просматриваемый далеко, в глубине его виднелись березы.
– Да, как раз все, - заключила Вика, - пока подготовимся, все высохнет. Давайте планировать на май. Валя нам наберет целофана. Мы в него сложим теплую одежду и спрячем ее там, за горкой. Зароем в землю.
– В мае уже тепло будет. И трава по пояс.
– А ночью? Я беру на себя ориентировку по сторонам света. Лена, у тебя сила воли - ты отвечаешь за провизию. Мы тебе будем сдавать, а ты прячь, чтобы мы не знали, копи сухарики, тоже спрячем здесь в тайнике. И смотрите ни гу-гу своим французам, все-таки капиталисты, кто их знает...