А ведь уел! Нет, не в том дело, что Александр Борисович как бы немного самоустранился, а в том, что, как всякий «важняк», он не мог позволить себе роскошь заниматься только одним конкретным расследованием. Точнее, Меркулов не мог ему этого позволить. Приходилось разрываться на несколько следственных дел, и уж тут самому определяться, какое неотложное, а которое может немного подождать. И в данном случае преступление на Новой Басманной на фоне дела о коррупции в Приморье, завязанном на целой серии заказных убийств, естественно, отходило на второй план. Но это так, к примеру. Однако парень прав. И Турецкий передумал звонить сейчас Грязнову, чтобы тот сделал втык своим кадрам.

По и вступать с собственным кадром в дискуссию Александр Борисович тоже не собирался. К тому же и заданный вопрос все-таки требовал ответа, иначе какой же он тогда учитель юной поросли следователей?

– Теперь о твоих крутых, на которых мог наехать Плешаков. Я думаю, что тебе есть прямой резон отправиться на Шаболовку, где имеет место быть офис этого самого телемагната, и прощупать там обстановку. В конце концов, идет расследование убийства исполнительного директора, появляются дополнительные вопросы. Потолкайся, понюхай, откуда ветер дует. Там наверняка на эту тему уже выстроены пирамиды домыслов. И в потоках пустой болтовни вполне может обнаружиться рациональное зерно. Впрочем, чего я тебя учу? Ты сам уже вполне сформировавшийся следователь, тебе и карты в руки. И докладывать не стесняйся. О наших перспективах ты в курсе.

И по глазам Сережи Турецкий понял, что стесняться тот не будет.

…Александр Борисович не переложил, конечно, это дело на плечи молодого следователя, поскольку работа есть работа и ты за нее головой отвечаешь. Вот беготня – это другое дело, ее точно переложил. Но он постоянно, даже занимаясь иными, не менее важными делами, держал в голове условия очередной задачи. Съездил он и в ОВД «Хамовники», поговорил с операми, которые были задействованы при осмотре ограбленного помещения. Внимательно прочитал он и материалы расследования, которое находилось в производстве следователя из межрайонной прокуратуры. Тут глухой «висяк», он сразу это понял, и будет числиться таковым до тех пор, пока не закончится следствие по Новой Басманной. Но соединять дела в одном производстве не стал: мало собственных хомутов, что ли?…

И теперь, сопоставив то, что было ему уже известно, с тем, что накопал Сережа Карамышев, Александр Борисович решил еще раз встретиться с начальником отдела кадров НИИ, разговор с которым оставил какое-то двойственное впечатление: будто хитрый кадровик что-то недоговаривал, умалчивал сознательно о чем-то. И Турецкий решил сегодня же навестить институт.

Начальник отдела кадров был на месте. Узнал Турецкого, но был сдержан и сух. Только поинтересовался, как движется расследование. О трупах на Новой Басманной ему, естественно, было известно и из газет, и из телевизионной информации, и, наконец, от самого Турецкого.

Александр Борисович на этот раз не стал ходить вокруг да около и взял быка за рога.

– Алексей Алексеевич, – начал он максимально доброжелательно, – вот вы во время прошлой нашей беседы высказали толковую мысль, что с самого начала чисто интуитивно так и предполагали: кражу наверняка совершил ныне покойный Махов, Ведь так?

– Точно так, Александр Борисович. Но – доказательства… Понимаете?

– Еще как! – поощрил кадровика Турецкий. – А отчего появилась такая уверенность? Из каких фактов вы исходили?

– Ну… как бы вам сказать?… Впрочем, вам я, пожалуй, сообщу о некоторых своих подозрениях. Вы все-таки лицо не постороннее, Генеральная прокуратура хоть и сотрясаема в последнее время, однако ее же никто не отменял?

– Нет, не отменял. И не отменят, – убежденно сказал Турецкий. – Но какое это имеет отношение?

– Дело в том, Александр Борисович, – кадровик понизил голос и заговорил, как о секрете, – что недавно, до вас разумеется, этим же вопросов интересовались товарищи из ФАПСИ.

– Вы в этом твердо уверены? – насторожился Турецкий.

– Так же как и в том, что вы сидите передо мной.

– Вы видели их документы?

– Ну а как же! Не фальшивка. Уж я в этом толк понимаю, такая служба была.

– Фамилии случайно не запомнили?

Кадровик снисходительно хмыкнул, достал из ящика письменного стола небольшой блокнот, перелистнул несколько страничек и протянул Турецкому.

– Вот, пожалуйста, Антошкин и Виноградов. Оба из Управления спецопераций.

– Любопытно. И что же этих товарищей интересовало? Кстати, когда они у вас были? И почему вы сразу мне об этом не сказали? Извините, Алексей Алексеевич, за обилие вопросов, но ваши ответы на них будут для меня чрезвычайно важны.

– Если позволите, начну с конца. Почему сразу не сказал? А потому, что они весьма убедительно предложили мне никому не сообщать о нашем разговоре. На тех дискетах, что были украдены в лаборатории, имелась какая-то важная государственная тайна. Это во-первых. А во-вторых, они попросили меня предоставить им помещение для конфиденциального разговора со свидетельницей Шатковской. Я при этом, естественно, не присутствовал и о чем там говорили – не знаю. А было это… – кадровик посмотрел в потолок. – Было… семнадцатого. Точно.