Предварительное появление братвы говорило о том, что паханы определенно не доверяют друг другу, а «быки» должны обеспечить им безопасность. «Славке, что ли, позвонить?» – подумывал уже Турецкий. Но решил этого не делать, во всяком случае, прямо здесь. Мобильник можно включить и сидя уже в машине. От глаз подальше. Так он и поступил.

Официант положил на поднос счет, принял чаевые и пожелал доброго здоровья. На вопрос, заданный Турецким походя: чего это тут назревает? – ответил неохотно, что какие-то крутые «стрелку» забили, но клянутся, что разборки не будет. И на том спасибо.

Свою машину Турецкий поставил грамотно, в стороне от входа. А главное место теперь занимали здесь два здоровенных джипа с затемненными стеклами, стоящие радиаторами друг к другу.

– Давай, дорогая, немножко подождем. Не будем торопиться, – попросил Турецкий. – Я хочу узнать, что здесь назревает. И только. Ни во что вмешиваться не стану, обещаю.

– Что с тобой поделаешь? – ревниво отозвалась Римма, потягиваясь, словно сытая ленивая кошка. – Смотри, но второй раз я тебя никогда не прощу!

И Турецкий смотрел, старательно изображая, что машина не хочет заводиться. Он и выходил, и капот поднимал, и снова захлопывал – не фурычит, хоть ты тресни.

Наконец из темноты к ярко освещенному фасаду вынырнули машины: первым шел «мерседес», за ним два джипа. Турецкий глазам своим не поверил: из «мерса» показался плотный и кряжистый Плешаков, которого тут же окружили охранники и повели к дверям ресторана. Джипы отъехали в сторону, в темноту.

Да, это был Анатолий Иванович Плешаков, не смог бы его ни с кем спутать Турецкий. Но когда из второго «мерседеса», подкатившего также в сопровождении двух джипов, выбрался высокий пижон и движением головы откинул назад длинные волосы, Турецкий едва не вскрикнул. Всего мог ожидать, но не приезда на «стрелку» господина Западинского. Вот это номер! Значит, крепко их обоих припекло!

Ну, о том, чтобы вернуться в ресторан и по присутствовать при разговоре, и речи идти не могло. А сидеть возле ресторана и ожидать, чем все закончится, тоже глупо. И Александр Борисович поступил максимально мудро.

Он позвонил Грязнову и сказал, что имеет сведения о том, что в ресторане «Стрешнево» сегодня встречаются Плешаков с Западинским, и было бы очень неплохо если не узнать, о чем у них пойдет речь, то хотя бы посмотреть, чем дело закончится. Словом, работа для обычного опера.

Грязнов спросил, откуда у него такие сведения, но, не получив вразумительного ответа, сказал, что попробует что-нибудь предпринять. И отключился, чтобы начать руководить. Турецкий же скомандовал Римме:

– Вперед!

И это слово стало их общим девизом до… до одиннадцати вечера. Ну что ж, пятичасовой марафон – удел сильных людей. Такому позавидовать не грех…

Они сели друг напротив друга. Охрана расположилась по углам зала. Посетители сами быстренько разобрались, что их присутствие на столь важном бандитском мероприятии неуместно, и как-то быстро растворились в пространстве. Однако ничего откровенно уголовного, тем более – вызывающе бандитского во встрече двух известных и уважаемых в своих кругах людей даже и близко не было. Охрана могла пугать, но не больше.

– Есть будешь? – со странной улыбочкой спросил Виталий.

– Выпью чего-нибудь. Попроси на свой вкус, – также без всякой задней мысли ответил Анатолий.

А ведь сиживали когда-то вот так, без вражды и подозрений. Куда это все ушло? Куда провалилось?…

– Скажи, зачем воюем? – сморщился, как от зубной боли, Плешаков. – Неужели не можем сесть вот так, тяпнуть по сотке и снять все вопросы?

– Давно такая мысль пришла в голову? – без злости поинтересовался Западинский. – Хорошая мысль, между прочим.

– Тогда за чем же дело?

– Ты сделал первый шаг. Я ответил. Продолжай. Вдруг в самом деле договоримся?

– Не веришь, что это возможно?

– Толя, кончай трепаться, – с улыбкой махнул ладонью Западинский. – Говори, чего на душе. С чем пришел. Потом я скажу о своих претензиях. И не будем «стрелку» превращать в разборку, как говорит один мой деятель.

– Формоза, что ль?

– Какая разница… Слушаю.

Он взял бутылку принесенного официантом коньяка, понюхал и налил две рюмки – себе чуть-чуть и Плешакову – полную.

– Давай! – и вылил себе, как лекарство, под язык.

– Хорошо, я скажу, только постарайся без обид. Чем тебе мешал Матюшкин?

– Он мне совершенно не мешал, – равнодушно пожал плечами Западинский. – Кто тебе сказал? Только потому, что его какая-то сволочь шлепнула в моем ресторане? Это не доказательство. Я бы того ублюдка сам задавил. Скажи, мне нужна такая слава? Там же, блин, вся Генеральная прокуратура на ушах стоит. На хрен мне это, Толя?

– Может, он твоему приятелю Игнатову помешал?