Шрифт:
— Мы вполне убедились, — поспешно сказал Храпоидол. — И мы безмерно благодарны тебе, мастер с Востока, что ты осчастливил нашу землю своим посещением да еще привел с собой двух молодых воинов и священную птицу.
Кровь мудреца, героя и петуха — этого вполне достаточно, чтобы вызвать из бездны Беспредела даже самого Мироеда…
— Это он к чему? — насторожился Жихарь и вспомнил, что у Яр-Тура в ножнах сломанный меч.
— Пусть извинят меня высокочтимые мудрецы Драбадана, — зазвенел доселе мягкий голос Бедного Монаха, — но не в обычаях стремящихся к знанию такие поступки. Недаром сказал Совершенномудрый Лохань: «Оправляться перед изображениями богов — значит нарушать волю Неба…»
— Не ждал я такого вероломства от драбаданских друидов! — воскликнул.
Принц. — Состязание было честным, и сэр Лю как чародей на голову выше любого из вашего вшивого сброда!
— Все по уму, — поддержал Жихарь. — Заработал косоглазенький свое звание, давайте ему положенную отлику…
— Вас-то кто спрашивает, мешки с костями? — удивился Храпоидол. — Да, мастер с Востока умудрен, но со всеми разом ему не справиться. Мы, чародеи Драбадана, давно поняли, что вся сила — в купности и массовидности, этому нас еще сам старый Калиф-Тиф учил, а уж он знал в общем деле толк…
Жихарь перебирал в уме собранные на Разнозельной Делянке травы — ни одна сейчас помочь не могла, и рука сама потянулась не к мечу, но к золотой ложке.
— А вот это — отдай! — поспешно потребовал главарь. — Это тебе ни к чему, все равно ты с ней обращаться не умеешь…
— А тебе почем знать? — ощерился Жихарь. — Я самый первый неклюд на все Многоборье был!
— С тобой у нас даже последний ведьмачишка управится. Ну-ка, Ёшкин Кот, покажи ему!
Из кольца колдунов наружу выпихнулся ведьмачишка — должно быть, и вправду последний, потому что хуже и гаже его тут не было, даже при таком выборе.
Жихарь поднял золотую ваджру над головой, но, что надлежит говорить и делать, конечно, не знал. Тут и Медленное Слово не поможет — живо это слово растерзают на мелкие звуки здешние лиходеи.
Между тем ведьмачишка приближался, наставив на Жихаря корявый немытый палец с четырьмя суставами. Ведьмачишка долго шипел, готовился, наконец изронил тонким голосом:
— Юэсньюсэндуорлдрипорт!
— Да подавись ты словом этим! — гаркнул Жихарь и ложкой показал на оскорбителя.
Ведьмачишка охнул, схватился за крупный кадык, захрипел; и недолго хрипел, умертвился.
Драбаданские колдуны охнули.
«Вот оно как! — обрадовался Жихарь. — Теперь терпите!»
Он ложкой ткнул в сторону первого приглянувшегося колдуна:
— У того лопнет глаз, кто не любит нас!
Глаз взял и лопнул.
Колдуны разом забыли про свою хваленую купность, стали каждый себя ограждать тайными словами и знаками, а богатырь залютовал:
— Раздуй того живот, кто неправдой живет!
— Сип тебе в кадык, типун на язык, чирей во весь бок!
Еще пара колдунов завыла от боли.
— Чтоб тебя пополам да в черепья!
— Ступай пропадать; отойди да провались!
— Чтоб тебя повело да покоробило!
Жихарю словно кто подсказывал, кого из толпы надо покарать покруче, а кому и послабление сделать.
— Чтоб тебе ни всходу, ни умолоту!
— В поле тебе лебеды да в дом три беды!
— Чтоб твой двор заглох, и крыльцо травой поросло, и никто бы к нему дороги не торил!
— Будешь много колдовать — поломается кровать!
Еще несколько врагов покинули поляну с воплями: побежали восстанавливать разоренные Жихаревым словом хозяйства. Яр-Тур глядел на побратима с восхищением, Будимир подбоченился от гордости, а Бедный Монах кружился в мудреной пляске, которая тоже действовала на драбаданцев самым пагубным образом.
Из поредевшей толпы вырвался великан покрупнее давешнего одноглазого поединщика и полез на богатыря, но и на великана доброе слово нашлось:
— Озеро тебе в рот!
Великан мгновенно раздулся, лопнул, и потоки воды с карасями и лягушками окатили драбаданцев, все еще пытавшихся оказать противодействие, — Жихарь почувствовал во всем теле страшный зуд.
«А ну-ка я их усыплю!» — решил он и заорал совсем не колыбельным голосом:
Спи, дитя, во мраке ночи, Дай и мне поспать! Твой отец — простой рабочий И батрачка мать! Много, много пострадали Мы за жизнь свою, Да и ту давно отдали В классовом бою!Но то ли запел он неласково, то ли происхождения колдуны были другого, только спать они не повалились, стали кучковаться и шептаться, и от этого шепота у богатыря что-то вступило в поясницу, да больно!
Он рассерчал и решил покончить со всеми разом:
Ай чи-чи, ай чи-чи,
Полетели кирпичи,
Полетели, полетели —
На головку сели!
И сам едва успел увернуться от удара сверху. Принца же и Будимира защитил от кирпичного града Бедный Монах своим дырявым зонтиком.