— Спасибо за идею, — ответил Грандиг, — но мы уже этим занимаемся.

— Я знаю имя.

— Что?!

— Только ничего не говорите своим друзьям.

— Почему?

— Это может быть очень важно для нас.

Доннер отправился домой и напечатал на машинке доклад через три интервала для пожилого человека по имени Цви Вейнтрауб, который плохо видел.

Читая в Кембридже курс истории, Доннер особенно заинтересовался Джорджем Вашингтоном, который тонко чувствовал связь власти и информации. В молодости Вашингтон был превосходным наездником и использовал свое мастерство и исключительную выносливость, чтобы регулярно совершать поездки между границей и Уильямсбургом и сообщать некоторым влиятельным людям о ходе войны с французами. Свежая информация укрепляла их позиции в Совете самоуправления колонии Вирджиния и делала их должниками Вашингтона. Через несколько лет их поддержка послужила его собственным амбициям.

Майлс Доннер удачно воспользовался примером Вашингтона. Начиная со времени образования Израиля он регулярно извещал Вейнтрауба о своих планах и часто консультировался с ним до разговора со своим непосредственным начальством. Вейнтрауб занимал важное положение в правительстве, и через него Доннер получал полномочий и информации больше, чем положено агенту Моссада.

Приехав в аэропорт Хитроу, Доннер вручил запечатанный доклад пилоту компании «Эль-Аль», чтобы тот доставил пакет лично адресату.

Солнце скрылось за холмами, когда «Лебедь» подошел к месту своей стоянки в Фоуэйской гавани. Ажарату поймала строп буя и вытащила мокрый канат на бак. Она повернулась к Хардену, ожидая одобрения, но он уже спускал стаксель, и она помогла ему уложить парус в мешок.

Ее лицо обгорело на солнце. Волосы слиплись от соли. Руки были ободраны канатами, и каждый мускул болел от тяжелой работы. Мечтая побыстрее свалиться в постель, она сказала:

— Я чудесно провела время. Можно в благодарность пригласить вас пообедать со мной?

— Извините, — ответил Харден. — Я слишком устал, а завтра нужно рано вставать.

— Ну, тогда в следующий... — начала она, но замолчала. Радар работал прекрасно. Харден готов к отплытию. Она выдавила улыбку.

— Полагаю, что следующего раза не будет.

Харден спустил стаксель вниз через форлюк, выпрямился, и их взгляды встретились. Сердце Ажарату учащенно забилось. Хотя Харден никогда не смеялся и редко улыбался, она знала, что он рад ее обществу.

— В чем дело? — спросил он.

Ажарату глубоко вздохнула. Она собиралась попросить об этом во время обеда или утром, но здесь, на яхте, когда вечерний бриз с моря охлаждал ее лицо, а на востоке зажглись первые звезды, она решила, что момент настал.

— Можно, я поплыву с вами?

Она ошиблась. Не надо было этого говорить. Он не понял ее.

— Поплывете со мной? — переспросил Харден.

— Да. До Монровии... Оттуда я отправлюсь домой. Я буду помогать вам. Я заплачу за пищу, буду стоять на вахте, не стану путаться у вас под ногами и буду открывать рот только тогда, когда вы захотите. Я могу спать в кормовой каюте. И я буду готовить...

Ажарату беспомощно замолчала. Как ей могло такое взбрести в голову — влюбиться в белого американца из Нью-Йорка как раз в тот момент, когда она собиралась возвращаться в Нигерию? И действительно ли она влюбилась?

Харден оценивающе оглядел ее.

Она была сильной и атлетически сложенной и справлялась с приспособлениями яхты гораздо быстрее, чем многие другие люди. Разговоры с ней помогли бы ему перенести одиночество. Сменные вахты дали бы возможность отсыпаться, круглосуточно следить за парусом, обеспечивая большую скорость плавания и более безопасное пересечение судоходных линий.

С другой стороны, он потеряет несколько дней на заход в Монровию. Но если время будет поджимать, он сможет высадить ее в Дакаре и воспользоваться заходом в порт, чтобы пополнить запасы продовольствия, воды и топлива; больше такого шанса может и не представиться.

Но что, если она узнает?

Но она не узнает. Потому что в его планы входило плавание к берегам Западной Африки. Вот только сможет ли он дать ей достаточно знаний, чтобы спокойно спать, пока она будет стоять на вахте? Все упиралось в эту проблему. Ладно, он возьмет ее, если она принесет пользу. А это очень скоро станет известно.

Харден сказал:

— В вашей машине пять тысяч движущихся деталей, а на яхте не больше пятидесяти. Но вся разница в том, что вам не нужно досконально знать каждую из этих пяти тысяч деталей, чтобы водить машину.

Доннер прибыл в Амстердам самолетом; Грандиг — поездом. Они встретились в «Печкаду», тихом ресторанчике около канала Бруверс. Меню было на французском языке. Интерьер отделан в стиле тридцатых годов: черная эмаль, зеркала и хрусталь. Из высоких окон открывалась панорама залитого светом старинного канала.