— Не исключено. Но я решила сама докопаться до истины. Свалив основной груз работы на плечи своего заместителя, я принялась следить за собственным мужем.

Лилия Игнатьевна трагически расхохоталась. На ее лбу выступили капельки пота, и она смахнула их шелковым платочком, спрятанным в рукаве блузки.

— В конце концов мне это надоело. Очень тягостное ощущение, когда ты в чем-то уверена, но не можешь получить точные доказательства. Я решила как-то развлечь мужа, чаще бывать с ним в свете. И тут как раз меня пригласила Вика… То есть Виктория Борисовна. Что получилось из нашего похода в приват-клуб, вам известно.

Бедная Лилия Игнатьевна снова смахнула пот и виновато посмотрела на нас.

— Смешно, правда? Еще смешнее то, что из моей слежки ничего не выходило, — призналась она. — Лев бывал в гостинице практически каждый день, но с кем он мог там встречаться — ума не приложу.

— То есть?

— Я выискивала какой-нибудь предлог для звонка и связывалась с Буряковой по телефону. В то время, когда Лев был в гостинице, она находилась в своем рабочем кабинете.

— И тем не менее вы продолжали считать, что они любовники?

— Конечно, — без тени сомнения ответила Голубева.

Я даже не удивилась.

Нормальная женская логика.

Гораздо больше меня интересовало другое.

— Лилия Игнатьевна, выходит, что вы знали, куда направился ваш муж в тот самый день? — осторожно спросила я.

— Да, — кратко ответила Голубева.

— Лиля! — всплеснула руками Ада. — Почему ты мне ничего не говорила об этом? Выходит, ты была у гостиницы в день убийства! Ты понимаешь, что ты говоришь? Понимаешь, чем это может для тебя обернуться?

— Но я не выходила из машины! — воскликнула Голубева. — У меня просто духу не хватало подняться по лестнице и узнать у портье, куда направился мой муж. Ни в этот день, ни в предыдущие…

— И тогда вы наконец-то решили обратиться ко мне? — предположила я.

— Совершенно верно.

— И в тот день Бурякова тоже была у себя?

— Нет, — ответила Лилия Голубева. — Вернее, я не могу точно сказать: ее телефон был занят. Но я видела одного человека, который выходил из гостиницы…

— И кто же это был? — нетерпеливо спросила Ада. — Сама Роза Захаровна?

— Нет. Это была сноха Заварыкиной. Дарья Томашевская, — тихо сказала моя клиентка.

Я стояла перед входом в ресторан гостиницы «Проливной дождь» и перекатывала в своей голове очень неприятные мысли.

Самая неприятная из них была такая: «Мою клиентку рано или поздно арестуют по обвинению в убийстве собственного мужа».

Это было ясно как дважды два.

Повод?

Ревность, разумеется.

Алиби?

Как раз наоборот.

Так что мне оставалось изо всех сил цепляться за факт нахождения Розы Буряковой и Дарьи Томашевской в это же время в этом же месте.

Но если первое утверждение я могла лично засвидетельствовать, то второе основывалось лишь на словах моей клиентки.

Поверит ли ей следователь?

Весьма сомнительно.

Значит, необходимо разыскать настоящего убийцу как можно скорее.

В этот раз дорога до бара номер три заняла у меня всего десять минут.

Удача мне улыбнулась.

Мой знакомец Шура был на месте.

Перед ним стояла длинная шеренга рюмок, которые он протирал специальным полотенцем.

— Вы снова пришли слишком рано, — улыбнулся он мне. — Обедают здесь ближе к вечеру.

— В следующий раз я обязательно приду вовремя. А сейчас не подскажете ли, где я могу найти Ольгу? Помните, ту белокурую даму, с которой мы вчера так оживленно беседовали?

Я посмотрела в направлении подсохшего пятна на обоях.

Оно было почти незаметно.

— Вы, мадам, пришли не только слишком рано, — рассмеялся Шура, — но и слишком поздно.

— Вот как?

— Точно. Олечка Розанова вчера вечером расплатилась со всеми долгами.

— И что это значит?

Бармен удивился моей непонятливости.

— Если Ольга решила погасить свой долг в баре — а он у нее зашкаливал за три «лимона», — то это значит, что она не собирается в дальнейшем использовать предоставленный ей кредит. Иначе какой смысл платить?

— Действительно, — подтвердила я логический ход барменской мысли. — И где же она теперь?