— А хрен ее знает, — равнодушно отозвался бармен. — Наверное, уехала с Коляном.

— С Коляном? Это ее бой-френд, как сейчас говорят?

Шура весело расхохотался.

Похоже, моя неосведомленность в чинах и различиях здешних посетителей показалась ему очень забавной.

— Со стороны, может, оно и так. Но если бы вы спросили меня…

— А я именно это и делаю.

— …То я бы ответил вам: Ольга Розанова Коляна вот так держит!

И Шура поднес к моему носу большой кулак, густо поросший рыжими волосками.

— Вы хотите сказать, что он от нее зависит?

— А то!

— Или — он на нее работает?

— Запросто!

— Хорошо, — подытожила я. — А куда Ольга, по-вашему, могла направиться?

— На все четыре стороны, — ответил Шурик и подышал на рюмку.

Его руки неустанно полировали стекло полотенцем, словно он превратился в робота, послушно выполняющего заложенную в него программу.

— Помнится, мне говорили, что у нее есть богатые друзья в Сосенках, — нехотя добавил Шурик, глядя куда-то в сторону.

— Спасибо, — тихо отозвалась я.

— Не за что, — буркнул бармен. — Не люблю, когда коллег убивают. Даже бывших. Нехорошо.

…Сосенки были привилегированным дачным поселком, выросшим неподалеку от городской черты за последние два года.

Впрочем, кто именно настроил там миниатюрных дворцов, узнать было бы затруднительно — наверняка роскошные строения записаны не на владельцев, а на членов их семей или на третьих лиц.

Попасть же туда простому смертному было просто невозможно — район застройки тщательно охранялся особым подразделением милиции.

Некоторые усматривали в этом верный признак того, что хозяева особняков имеют отношение к властям предержащим, но утверждать это наверняка было нельзя.

Я прошлась немного по набережной и уселась на лавочку, разминая сигарету.

— У вас не найдется огоньку? — наклонилась ко мне пожилая дама.

Я щелкнула зажигалкой и поднесла ее на уровень сигареты почтенной матроны.

Та не смогла прикурить с первого раза.

Ткнулась, как многие женщины, в сердцевину огня и потушила своей сигаретой пламя.

Она виновато улыбнулась, и я снова крутанула колесико.

Женщина сложила ладони лодочкой и вдруг резко схватила меня за кисти рук.

«Дура я, дура, — мелькнула у меня мысль, — ведь в ее возрасте пора бы и научиться прикуривать! Но какое актерское мастерство!»

Дальнейшие размышления в данной ситуации оказались бы абсолютно неуместными.

Прямо в лицо мне был нацелен ствол пистолета, который держала в руках напарница якобы не умеющей прикуривать старушки.

Пока одна отвлекала мое внимание на возню с зажигалкой, другая с пистолетом сумела подкрасться сзади и, улучив нужный момент, ткнуть мне в физиономию своей огнестрельной железякой.

— Сейчас, девочка, ты тихо-тихо встанешь и медленно-медленно пойдешь вместе с нами, — произнесла баба с пистолетом и для острастки прислонила масляное дуло к моей щеке.

Набережная была безлюдной.

Мои крики о помощи могли услышать только чайки.

И я решила не рисковать.

Конечно, я могла бы с одного удара обезвредить «неловкую старушку».

Но получить взамен пулю — это слишком.

— Пойдемте, — встала я, запахнув отворот плаща. — Нам далеко?

— Слышь, Прорва, она еще разговаривает, — печально заметила баба с пистолетом.

— Говорливая, — констатировала ее напарница. — Может, язык ей укоротить, а, Дракула?

— Дракула? — удивилась я. — Но ведь Дракула — это мужчина!

— Какая я тебе мужчина? — обиделась бандитка, почему-то называвшаяся именем графа-вампира из Трансильвании. — Разуй глаза, чувырла.

Впрочем, если бы Дракула был женат, то его супруга вполне могла бы именоваться мадам Дракула.

Эта простая логическая операция примирила меня с необычной кличкой.

Мы медленно шли по набережной, Прорва впереди, Дракула — сзади, а я посередке.

В мою спину упиралось круглое дуло, чуть щекотавшее лопатку.

Как раз там, где сердце.

Мы достигли памятника Лермонтову. Поэт задумчиво склонился над чугунным листом бумаги и не обращал на нас никакого внимания. Дракула приказала мне остановиться.

Легкий щелчок — и моя рука оказалась прикованной к запястью великого русского поэта.

— Вот и славненько, — произнесла Дракула, убирая пистолет в наплечную кобуру, спрятанную под шерстяной кофточкой грубой вязки.

— Теперь можно и поговорить, — приблизилась ко мне Дракула, — а то тогда в сортире ты так быстро отрубилась, что мы даже не успели познакомиться.