И хотя многие из стригольников принадлежали к духовному сану, это не мешало им высмеивать высших церковных иереев и проповедовать право обращаться к Богу не только в церкви, а там, где потребуется (вся Природа — храм), исповедоваться земле и т.д.

На крестах-оберегах, полученных от этих святых отцов, мог оказаться с обратной стороны ворон или изображение соединённого мужского и женского "срама". Впрочем, это всё же одна из первых ласточек "народного православия", симбиоза новых форм и старого, языческого, содержания, нежели собственно язычество.

Вот что пишет про украины Новгородской земли архиепископ северного города Макарий в письме великому князю Ивану Васильевичу, будущему грозному царю Русской земли: "Слышав… прелесть кумирскую около окрестных градов Великого Новаграда: в Вотской пятине, в Чюди, и в Ижере, и около Иваняграда, Ямы града, Корелы града… и по всему Поморию Варяжского моря… до Лопи до дикие…

Еже мы прияхом от святого великого князя Владимера святое крещение — во всей Русской земли скверные мольбища идольские разорены тогда, а в Чуди, и в Ижере, и в Кореле, и во многих русских местех… скверные мольбища идольские удержашася и до царстве великого князя Василия Ивановича (1505-1533 годы. — Л.П.).

Суть же скверные мольбища их: лес и камение, и реки, и блата, источники и горы, и холмы, солнце и месяц, и звезды и езера. И роста рещи — всей твари (всему существующему, Природе. — Л.П.) покланяхуся яко богу и чтяху и жертву приношаху кровную бесом — волы и овцы и всяк скот и птицы".

"Во многих русских местах" — эту фразу часто лукаво опускают, цитируя жалобы архиепископа Новгородского. Дабы создать благостное впечатление, что уж к шестнадцатому-то веку, собственно, Русь покрестилась полностью и без остатка.

Если кто и пребывал в язычестве, посещая "скверные мольбища идольские" и "жертву приношаху бесом", — так это всякие там лесные племена, чудь, корела, ижора. Вот только отчего-то список "мольбищ" обрывается на "дикой Лопи" — а уж она-то пребывает в язычестве-шаманизме едва ли не по сей день! Речь, выходит, идёт о "русских местах", о посёлках и погостах русских поморов.

А кто там жил — двоеверцы или всё же язычники? Судя по тому, как встречали зачастую местные жители иноков, речь нередко шла о людях, не желавших терпеть рядом с собою христианский культ.

Во многих областях Русского Севера ещё в XVII веке было большой проблемой основать обитель или "пустынь". И не из-за диких зверей, суровой природы или злобных инородцев, а из-за враждебного отношения местного — русского! — населения.

Освоение этих земель христианской церковью производилось исподтишка, по-партизански. Жития основателей многих монастырей расписывают нищую и полуголодную жизнь своих героев, чуть ли не впятером в землянке посреди глухого леса.

А места окрестные не были безлюдны — там жили люди, вольные русские звероловы и землепашцы, вот только не желавшие отчего-то видеть рядом с собою служителей христианского бога, его "воплощённых ангелов".

Антония Сийского изгнали вместе с "братией". Трижды поджигали келью нашего знакомца Кирилла Белозерского. Изгнание постигло Дмитрия Прилуцкого и Стефана Мохрищского, Александра Куштского и Арсения Комельского. Адриан Пошехонский, Агапит Тотемский и Симеон Кичменгский были в борьбе с местным населением убиты.

Как видим, жители отдалённых углов Новгородчины ещё в московские времена не только приносили в жертву волов и овец на "идольских мольбищах", но и убивали проникающих к ним монахов. То есть были скорее сознательными язычниками, чем двоеверцами.

В XVII веке немецкий путешественник И. Вундерер, осматривая остатки лагеря Стефана Батория, видел под Псковом каменных идолов — Перуна с мечом и молнией, стоящего на змее, и Хорса с солнечным крестом.

Один из этих идолов был найден уже в новое время, в 1894 году, судьба второго осталась неизвестной. К сожалению, немец не смог или не захотел сообщить, продолжалось ли почитание виденных им кумиров.

На другом краю Русского Севера, в Вятской земле, тоже долго держалась старая вера. Митрополит Геронтий писал вятчанам: "Вы… делаете злые дела: обидите святую соборную апостольскую церковь, русскую митрополию, разоряете церковные законы… разоряете церкви".

Уважения к христианству в повадках вятских молодцев, описанных митрополитом, действительно очень трудно заметить. Обращаясь к вятским попам, митрополит вопрошал: "Мы не знаем, как вас называть; не знаем, от кого вы получили поставление и рукоположение".

Историк Костомаров тоже задумывается над этим вопросом — ни в одну епархию Вятка не входила. Любопытно, однако, что соседи вятчан, северные удмурты, называют "попами"… своих языческих жрецов, отправляющих земледельческий культ этого племени. Полагаю вполне возможным, что и "попы" Вятки были того же толка.