Последний царь династии Рюриковичей Фёдор Иоаннович прославлялся в летописях за беспощадность к "идолопоклонникам" — разрушение их кумирен, истребление жрецов и насильственное понуждение креститься.

Между тем это не могло относиться к неславянским языческим племенам — их обращение в христианство дело много более позднего времени, XVIII века и "Инородческой конторы". Более того, этот же царь постоянно наставлял своих воевод не творить инородцам никакой обиды — неужели он сам при этом был так свиреп к тем же иноплеменникам? Скорее всего, как и полагают И.П. Русанова и Б.А. Тимошук, это были остатки русских язычников.

Интересно также свидетельство иностранных путешественников о пруде в Москве, именуемом Поганым, потому что в нём совершают свои обряды и купаются язычники. Была ли это реальность того времени — и в Москве, следовательно, ещё во времена царей обитали язычники, или только воспоминание, неясно.

В этот же период (XV-XVI века) происходит крещение сельской округи, крестьяне становятся христианами (хотя бы формально). К этим выводам пришёл в конце восьмидесятых годов прошлого века В. Власов в серии статей, посвящённых русскому календарному стилю.

Обнаружив, что в русском народном календаре Солнцеворотами именуются Петров день (12 июня с.ст.) и Спиридон (12 декабря), он вычислил, когда на эти дни приходились настоящие летние солнцестояния.

Таким образом, исследователь установил, что наложение фиксированных дат церковного календаря, связанного с богослужением, на народный, земледельческий календарь произошло на рубеже XV-XVI веков.

Примерно в это же время происходит и складывание того самого "пантеона" деревенских Богов с именами христианских святых, о котором мы говорили в начале книги. Помните: Козьма и Демьян — "куриный Бог", святой Власий — "коровий Бог" и так далее.

Всему этому "пантеону", в котором исследователи уже не первый век справедливо видят грубоватую перелицовку на христианский лад языческих культов русской деревни, соответствует так называемый "второй слой" мифологии соседей и сородичей славян — балтов.

Тут все Боги русского православного крестьянина найдут себе полные подобия — Мамант, овечий Бог, соответствует Эратинису, покровительствующему этим животным. Бубилас, как Зосима с Савватием, опекает пчёл.

Карвайтис, подобно Власию и Медосту, — коров. Кремата или Кяуле Крюкас покровительствует свиньям — как и Василий Кесарийский.

Конским Богам Флору и Лавру соответствуют Усиньш (ему приносят два хлебца, отчего учёные предполагают, что Усиньши — пара близнецов, вроде близких им индоарийских Ашвинов) и некий Хаурирари, что несколько созвучно именам Флора и Лавра. Возникает вопрос — как и когда на древних божков перешли имена и образы православных святых?

На вопрос "как?" лучше всего отвечают этнографические параллели. Дело в том, что святыни "деревенских Богов" обычно были двоякого типа — икона и некий фетиш. Так, череп медведя был взаимозаменяем с образом святого Власия, как "скотий Бог", "куриным Богом", кроме иконы Козьмы и Демьяна, могли быть дырявый камень, древний каменный топор с просверленной дыркой, горловина разбитого сосуда и даже дырявый лапоть.

У народов Поволжья и Сибири переход от чисто языческих форм культа к такому же тандему фетиша и православной иконы происходил уже в новое время, на глазах исследователей. Так, прикамский народ удмурты активно использовали христианские иконы ("оброс", от русского "образ") в языческом культе и даже хранили их в домах жрецов.

Иконы размещались в родовом храме-куале или на деревьях в почитаемой роще. Наряду с ними почитались фетиши, обозначающие того или иного родового духа-покровителя, "воршуда". К такому виду культа удмурты перешли под давлением церкви и государства.

Почитать и далее прежние резные и литые изображения богов и духов в виде человеческих фигур, зверей, птиц было просто опасно — хранить их означало признаваться в "идолопоклонстве", напрашиваясь на самые суровые меры — пожалуй, самым безобидным наказанием упорным "идолопоклонникам" было перекладывание на них податей, снимаемых с более лояльных к государственной религии соплеменников (невольно вспоминается новгородское "забожничье").

Фетиш (сушёная голова щуки, хвост белки, крыло тетерева) смотрелся куда безобиднее, икона и вовсе была воплощением благонамеренности; между тем иконы эти, как я уже сказал, хранились не просто у язычников, но у жрецов!

Переход имени изображённого на иконе святого на то языческое божество, которому молились на эту икону, ещё только начинался — верховное небесное божество, Инмара, начали именовать "Козьмой". Перенесение почитания древних деревенских божков на византийские образы и имена у русских происходило, скорее всего, примерно так же.

Не очень сложно и ответить, когда именно он произошёл. Среди святых, именами которых прикрылись языческие Боги, выделяются Зосима и Савватий Соловецкие, Пчелиные Боги. Во-первых, их привязка к пчелиному делу очень устойчива.