– Долго же вы не заходили, майор Уокер, – сказала она с теплой, но в то же время вопрошающей улыбкой.

– Я был занят, – отвечал он, усаживаясь на указанное ему место на диване, тогда как она устроилась рядом.

– Чем могу вам служить? – спросила она, а он поднес спичку к сигарете с золотым ободком, зажатой между тонких пальцев. – Вы хотите одну из моих девушек?

– Не сегодня. Я пришел к вам за сведениями. Вы не знаете кого-нибудь, кто согласился бы рассказать мне об Адриене Ладуре или об Элизе Джордан?

Она испытующе посмотрела на Деклана. Ее основным правилом было не вмешиваться в чужие интриги. К тому же с этими людьми была связана Кэтрин Энсон, и она не хотела бы, чтобы что-то из сказанного ею так или иначе достигло ушей Седрика и расстроило бы его.

– А почему вы спрашиваете? – Она решила потянуть время, желая все же найти способ помочь Деклану, так как всегда питала слабость к этому прямодушному северянину. Ах, каким он казался красивым в свете масляной лампы, стоявшей на низеньком круглом столике и бросавшей золотистые блики на его волосы!

– О, меня интересуют некоторые вещи. И я собираю информацию. – Деклан улыбнулся ей и добавил: – А вы великолепно выглядите. Совершенно по-новому. Так, словно стали респектабельной дамой.

– Респектабельной? – хрустально рассмеялась Фени. – Это я-то? Да вы, верно, шутить изволите! – Однако она знала, что на самом деле это правда. На нее не могли не оказать влияния вкусы Седрика. А она от всей души желала, чтобы он мог гордиться ею, когда они появлялись где-нибудь рука об руку.

Деклан помрачнел, в зеленых глазах проступила тревога, а рот упрямо сжался.

– Правда, Фени, я нутром чую, что одному человеку грозит опасность.

– Скажите же мне, кому именно. – Ее лоб едва заметно нахмурился.

– Кэтрин Энсон, английской девице, помолвленной с Адриеном Ладуром.

– Подопечная лорда Седрика! А что случилось? Меня всегда настораживал этот брак.

– Так вы знаете Гамильтона?

– Это совершенно неважно. – Фени не была намерена обсуждать свои личные дела. – Лучше объясните мне, что происходит.

Когда через некоторое время Деклан выходил из ее заведения, в памяти его хранилось имя и адрес, обладательницу которых он тут же отправился искать. Подозвав кеб, он приказал отвезти себя на улицу Св. Анны.

Оказавшись на месте, он предварительно решил обойти дом кругом. В освещенном фонарем патио не было ни одной живой души – кроме цикад и хлопотливых ночных пичужек. Сад был в прекрасном состоянии, мощеные дорожки подметены, кусты подстрижены, клумбы политы и прополоты. Обыкновенный креольский дом с верандами, оплетенными виноградом. Прежде всего Деклану надо было выяснить, нет ли здесь теперь Адриена. Он укрылся в тени ограды, когда появилась пожилая чернокожая служанка. Она вышла на улицу и повернулась было, чтобы запереть за собою заднюю калитку.

Деклан приблизился к ней сзади и зажал рукой рот, чтобы заглушить ее вопль.

– Все в порядке! – повелительно сказал он. – Тебе нечего бояться. Вот, возьми. – И он сунул в ее корявые пальцы мелочь. – Мисс Кларемон дома?

– Да, сэр.

– Она одна или с нею мичи Адриен?

– Она одна, сэр, но она совсем плохая, сэр. Она уже столько дней и шагу не делает из дому и строго-настрого приказала не впускать никого.

Деклан пошире расправил плечи:

– Она обязательно передумает, если ты скажешь ей, что майор Уокер просит оказать ему честь и принять его. Он хочет поговорить с ней про мисс Кэтрин Энсон.

«Значит, из этого и будет состоять моя жизнь, когда я стану женой Адриена?»– подумала Кэтрин, предаваясь послеобеденной скуке, которая стала порядком действовать ей на нервы. И каждый вечер, если только их не приглашали куда-нибудь на обед или в театр, все происходило по той же схеме, превращаясь в обряд: обед в Бовуар-Хаусе, или на Рю Рояль, или – иногда – на Бурбон-стрит. Одна и та же компания, с одним-двумя случайными гостями: мадам Ладур, Адриен, Уоррен с Элизой, Седрик и временами полковник Деламар или мистер Пейр. Этим вечером они собрались в особняке Ладуров.

Как всегда, Элиза и Мадлен устроились на диване возле дверей на веранду, с пяльцами с вышивкой на коленях, корзинками с мотками ниток наготове, в то время как Седрик с Деламаром играли в шахматы. Громкое тик-так тяжелых бронзовых часов на каминной полке и шипение газовых светильников производили на нее гипнотическое действие. Кэтрин, страдая от головной боли, прислонилась затылком к высокой спинке своего стула. Сквозняк теребил занавески на окнах, так что они шелестели, словно морской прибой. Едва подавив несколько зевков, Кэтрин прикрыла глаза. И тут же встрепенулась. Заснуть в компании было бы верхом неучтивости.