— Зачем мой брат не доверяет эту работу пожирателям падали?

— Я собираюсь повторить… Но тебе не надо больше этого видеть. Бери всех, кроме Черепа и Стопаря, и преследуй банду до самого поселка.

Индеец кивнул и знаками показал девушкам и Бугаю следовать за ним — после нашего ухода он оставался за старшего. Кроме этого, он должен был отыскать и потерявшийся отряд добровольцев. Наши помощники несколько дней уже не давали о себе знать, и мы опасались, что кто-то, из разведчиков Сыча, настиг их, где ни будь, и перебил…

Крысы уверено шли по следу, они нюхали землю, как заправские собаки и ни разу не свернули в сторону. Того, что мы шли за ними, они не учуяли, иначе, немедленно бы бросились наутек. Эти твари никогда не нападали, не имея численного преимущества, а таковым считалось, когда их становилось не меньше четырех на одного человека. Сейчас их как раз и было — четыре.

Муха стоял в кольце злобных глаз и судорожно прицеливался из самострела то в одного, то в другого людоеда… Череп сощурил глаза и жестко произнес:

— Им наша помощь не требуется. Мы можем возвращаться, Дар.

Я секунду промедлил — то, что я собирался сделать, могло отвратить от меня моих же людей…

— Нет. Бейте крыс.

— Что?

— Бейте крыс! Муху — живым! Только живым!

Череп поднял лук, а кузнец — свое массивное и тяжелое копье. Я тоже вскинул лук, но целился уже в бандита…

Бросок копья и стрела охотника пригвоздили к земле двоих хищниц, две оставшихся немедленно бросились бежать. Я наставил лук на задрожавшего уголовника и скомандовал:

— Бросай оружие.

Он вкинул глаза на сурового Черепа и, выдергивающего из крысы копье,

Стопаря, и медленно положил самострел перед собой.

— Я сдаюсь… сдаюсь!

— Подойди!

Резкий оклик хлестанул его по нервам, как кнутом. Он словно дернулся от удара и приблизился, даже не помышляя о сопротивлении. Я брезгливо сощурился — Циклоп хоть пытался защищаться! Этот же — сдался сразу и бесповоротно!

— Ты же их пахан, да? Пощади! Я все расскажу про наших, все сделаю, как велишь!

— Заткнись.

Череп уже вязал ему руки за спиной, а кузнец сосредоточенно обыскивал. Он вытащил у него из обмоток на ноге, спрятанный туда нож и засунул себе за пояс — пригодится!

— Пошли. К поселку.

Стопарь повел пленного впереди себя, подталкивая его древком копья. Я обратился к Черепу:

— Я не смог просить об этом Сову… И, тем более, допустить, чтобы это видели наши женщины. Ты уже знаешь, каким я могу быть… Сможешь ли ты помочь мне и в этот раз?

— Я догадываюсь, что его, — он кивнул в сторону обречено вжавшего плечи

Мухи. — Ждет нечто страшное. Ты можешь не сомневаться во мне. Если ты решил его смерть преподнести так, чтобы у них перед нами появилось еще больше страха — делай, как знаешь. Я не боюсь крови — ни своей, ни чужой…

— Хорошо… Это не средство для запугивания, это, скорее, месть… Тогда, найди по дороге подходящее деревце, сруби его и обстругай. Мне нужен кол…

Он посмотрел на меня и, все поняв, кивнул головой.

На подходе к поселку, Стопарь заткнул рот бандиту обыкновенным мхом, набил его до такой степени, что тот едва мог дышать!

— Не подавиться…

Череп показал мне палку — обтесанная, она была заострена с одной стороны и имела толщину примерно в человеческую руку.

— Вполне… — я снова начинал чувствовать в себе, желание убивать… -

Вкопай ее, чтобы не упала, когда мы сделаем все, что требуется. Пусть возвышается метра на полтора — этого хватит.

Я вернулся к Стопарю. Тот уложил пленного на землю и наступил на него ногой.

— Ты можешь отказаться в этом участвовать…

Стопарь молча мотнул головой.

— Как знаешь… Это — неприятное зрелище. Череп! Смажь наконечник жиром, я вырезал его специально, из туши крысы.

Стопарь побледнел, но остался на месте — он испытывал к бандитам ненависть, пожалуй, не меньшую, чем я сам. Я услышал, как он выдохнул из себя:

— За Анну…

— Мм!.. — Муха увидел вкопанный кол и все понял. Он стал извиваться под ногой кузнеца, как червь, силясь что-то вскрикнуть.

— Дай ему, пару раз, чтобы не мешал нам, когда мы станем его опускать на кол. Но не до смерти — он должен прочувствовать все, что уготавливал другим. Я слышал, про эту тварь, что он сам большой любитель этого дела…