— А это кто? — спрашивает Василий, почтительно так.

— Кот, — говорит бабушка. И уже встала.

Василий тоже встал. Он и не думает нас одних отпускать. Где наша сумка? Какие-нибудь вещи? Он нас проводит до городского автобуса, тут почти три километра! Это ему только приятно. И всем остальным тоже одно удовольствие — нас с бабушкой проводить. Все вскочили. Своего Витю зовут из воды. Витя тоже бежит.

— Спасибо! — смеётся бабушка. — Только нам ведь на автобус не надо. Мы на даче живём — тут, в посёлке…

— А можно к вам как-нибудь зайти? — говорит Василий.

У него ещё есть отгулы. Если бабушка позволит, он бы к нам приехал. Может, на даче что-нибудь сделать нужно? Или вообще. Он так просто приедет.

— Так просто можно, — говорит бабушка. — А для дела у нас хватает мужчин! Не знаем, куда от них и деваться. Вот на пляж сбежали. Приезжай! Спросишь Строговых…

— Обязательно приеду, — говорит Василий.

Мы обратно идём. Домой. Разговариваем о том о сём. Что всякое уменье в жизни полезно, даже играть. Например, в шахматы. От уменья друзья заводятся. Всегда есть люди, которые тоже это умеют или хотят уметь. А если человек ничего не умеет, другим возле него тоже неинтересно. Возле такого человека прямо скулы сводит! Вот он всю жизнь и торчит один, без друзей, как пень на вырубке. И свою жизнь ругает…

— А ведь сам виноват, — говорю я. — Надо было учиться.

— Вот именно, — смеётся бабушка. — Об чём и речь.

Потом вдруг говорит:

— Знаешь, что? У меня душа лежит потише идти…

Это можно. Хотя я и так еле-еле иду. Я когда разговариваю, быстро не умею ходить. Но могу ещё тише.

А бабушка всё равно отстаёт.

Она как-то боком идёт. Осторожно. Будто боится за что-то задеть. Мы уже из леса выбрались, теперь над морем идём, в траве. Уже дачу видно.

— У тебя опять печень болит? — догадалась я.

— Не твоего ума дело!

Грубит. Значит, я правильно догадалась. Как у бабушки приступ, она начинает грубить. Мне, дедушке, дяде Владику, Прасковье Гавриловне — все равно кому. Такой характер!

— Ты зачем грубишь? — говорю я.

— Прости, — говорит бабушка. — Правда вдруг схватило. Сейчас пройдёт!

— «Вдруг»! Тебе врач запретил далеко заплывать. А ты опять заплываешь!

— Честное слово, последний раз, — улыбается бабушка.

Она этих слов уже миллион, наверно, давала.

Мы за рябину свернули, и уже только одна лужайка до нашей дачи осталась. Трава тут некошеная, высокая. Стрекозы звенят. И Арфа за ними носится. Лает. Носом роет в траве и фыркает.

Алёна кричит:

— Арфа, сюда!

Арфа к ней бежит и лапами на Алёну кидается. Марина с Лариской стоят и друг другу на ухо шепчут. Люся Поплавская свою куклу учит сидеть. Но кукла такая бестолковая — всё падает! Люся говорить ещё не умеет. Трясёт свою бестолковую куклу. И опять сажает. Но кукла снова падает…

— Арфа, сидеть! — кричит Алёна.

Арфа тоже сидеть не хочет. Что она — кукла? На Алёну скачет.

Никита говорит:

— Она ничего не понимает. Невоспитанная собака! Собака должна любую команду слушать, если хозяин приказывает. Даже на другого человека бросаться по команде. Может, это враг?

— Бросится, если надо, — говорит Алёна. — Вон на тебя может броситься. Сейчас прикажу.

— Я не враг, — попятился Никита.

А Алёна хохочет:

— Ага, испугался!

— Ничего я не испугался, — сердится Никита.

— А вот испугался! — кричат Марина с Лариской. — Испугался!

— Арфа, взять! — кричит Алёна. И сама Никиту хватает за рукав. Показывает Арфе, как взять.

Арфа лает и Алёне в шорты сзади вцепилась. Уши так и летают в траве. И хвост летает. Породистый!

Алёна визжит и на Арфу валится.

Никита тоже визжит. Даже Люся Поплавская вдруг визжит. Конечно, говорить она ещё не умеет, но визжать — пожалуйста.

— А вот и не взяла! — кричит Никита. Сам рад до смерти.

— Что она — дура, что ли? — хохочет Алёна. — Зачем она тебя будет брать? Ты же не враг! И не сахар!

— Хочешь здесь остаться? — спрашивает бабушка. — По-моему, тут довольно весело.

Хочу. А как же бабушка? У неё всё-таки приступ. Может, я лучше с ней на дачу пойду? Чай могу на плите согреть, мало ли что! Я умею.

— Знаю, что умеешь. А мне ничего не надо. Я одна полежу и тебе потом крикну. Своих друзей пойдём объедать! А то, может, они забыли?

Тогда я, конечно, останусь.

— Мы ничего не забыли, — говорит Алёна. — Бабушка пирог с брусникой печёт!

Арфа ко мне кинулась. Хватает за платье. Вполне устоять можно, но я поддаюсь. Тоже в траву падаю, на Алёну. Алёна визжит и катится от меня. Лопухи над нами дрожат. Небо вверху дрожит. Кузнечики скачут. Море где-то шумит, будто оно далеко. Рядом!