–  Следователь, от Артура у всех девок коленки слабели.

–  А у вас?

–  Глупости спрашиваете. Мы втроём дружили с детства.

Их треугольник наверняка был крепок по той простой причине, что Артур и Марина любили друг друга. Третий помешать не мог. Я внимательно оглядел третьего. Заострённая маковка, чернявая… Похожа на редьку.

–  Мамадышкина, что же случилось с Мариной?

–  Не знаю.

Я вздохнул. Час отсидел, выискивая подступы к информации. И ничего. Правда, у информации есть свойство исчезать и как бы утрамбовываться в сознании, а всплывать тогда, когда ей вздумается.

–  Антонина, по-моему, вы даже не беспокоитесь.

–  Что мне беспокоиться?

–  Исчезла подруга, похищена…

–  Скоро вернётся.

–  То есть?

–  Маринка как-то буркнула, что всё ей претит. И есть мужик, который зовёт в горы.

Информация всплыла, не успев потонуть. Я смотрел на Мамадышкину, пока она не пресекла мой взгляд грубым вопросом:

–  Что не так?

–  Какой мужик, когда, в какие горы?…

–  Ничего не знаю.

–  Почему же молчали до сих пор?

–  Не хотела, чтобы дошло до её матери, Вера Григорьевна нервная.

–  Антонина, выходит, что подруга сбежала с мужиком?

–  Не знаю, что выходит, и знать не хочу. Умолчала, оберегая нервную мать. Побег с мужиком позорнее, чем быть похищенной. Но я тоже нервный и сидеть уже не мог…

Какой мужик? Который утонул в пруду. Какие горы? Хибины.

Капитан ехал и не сомневался, зачем позван Антониной: круглое катить, плоское тащить… Что-нибудь с её чемоданами и сумками. Он заметил за собой мысленный заскок: постоянное возращение к истории в кафе. И не понимал её смысла. Усыпить, чтобы убедиться, что он не подослан? Несовпадение способа с целью: почему девчонка боится милиции?

Ответ только один: что-то с коттеджем. Дом ещё не принят, хозяин пока не установлен. Скорее всего, построен на ворованные стройматериалы. При чём здесь Антонина и тем более при чём пропавшая подруга?…

К коттеджу Палладьев прикатил уже в осенней темноте. Антонина ждала его у входа. Он спросил торопливо:

–  Что-то случилось?

–  Так бы не позвала…

–  И что же?

–  Пройди в дом.

Она впервые впустила его в дом. Холл или вестибюль… И запах стройки доказывал, что она ещё не закончена - запах мокрого цемента, свежих досок и битума. Наверх вела просторная каменная лестница. Хозяйка повела его в сторону:

–  Пойдём на кухню, она на первом этаже.

Прямо за лестницей. Таких просторных кухонь капитан не видел - если только в американских фильмах. Одна половина, деловая, для варки-жарки, была выложена кафелем; вторую, для еды-питья, затянули деревянными панелями. И здесь не пахло ни цементом, ни краской.

–  Игорь, есть хочешь?

–  Нет, спасибо.

–  Кофейку выпьешь, - решила она.

–  Как в прошлый раз, - не удержался он. Антонина не поняла его намёка или была слишком рассеянна. Кофе оказался не порошковым, а сваренным.

Капитан выпил одну чашку и не отказался от второй. Не пригласила же она, чтобы усыпить?

–  Антонина, этот коттедж чей?

–  Одного хозяина, который и не бывает.

–  А ты здесь кто?

–  Комендант.

–  Комендант чего?
– удивился опер, полагавший, что коменданты бывают только в общественных зданиях.

–  Проще говоря, сторожиха.

Антонина кофе не пила, посматривала на него рассеянно. И одета была небрежно - в сером халате, который постоянно распахивался, обнажая что-то белое, нижнее.

–  Тоня, здесь и живёшь?

–  Ночую.

–  Не одиноко?

–  Он веселит, - Антонина кивнула на край стола, где стоял телевизор.

–  Новостями о взрывах, пожарах да убийствах он скорее напугает.

–  А я смотрю комедии.

По её лицу видно, что эти комедии её не веселят. Осенними тёмными ночами сидеть в пустом огромном доме одинокой девушке… И телевизор не поможет.

–  Антонина, а где спишь?

–  Здесь, на раскладушке.

–  Значит, кофе тебе в постель не подают?

–  Подают.

–  Ты спишь на раскладушке…

–  В неё и подают.

–  Кто?

–  Сама себе.

Опер вспомнил, что Антонина сегодня была у следователя Рябинина. И хотел расспросить, но увидел, что она ведёт беседу на каком-то автомате. Не слушает, но вслушивается. Во что? В шорохи и трески нового дома? Пока не кончится его усадка, он будет вздыхать, как бык в загоне.

–  Антонина, а зачем меня пригласила?

–  Ночью со мной посидеть.

–  Посидеть… В каком смысле?

–  Нет, не в сексуальном.