– В любом случае это ничего не значит, – о чем-то занимательно спорил с водителем доктор Хубер, – главное – это не победа, а участие.

– Доктор, вы меня, конечно, извините, но это философия слабаков. Вон спросите кого угодно, что для него важнее: ваши олимпийские законы или собственное лидерство…

Неожиданно выбежавшая на дорогу собака прервала их оживленный разговор. Машину повело в сторону, и только умение водителя спасло тварь от неминуемой гибели. Та, в свою очередь, отделалась лишь несколькими бранными словами в свой адрес да проклятьем – до конца жизни бросаться на колеса всех проезжающих мимо машин.

Еще через пару секунд автобус уже въезжал во двор госпиталя, в котором было на удивление людно. Возле крыльца стоял крытый грузовик, доставивший новое пополнение.

– Все, конечная, – громко прокричал водитель, глуша двигатель машины.

Пассажиры, потянувшись к выходу, стали освобождать салон автобуса. Заметив, как доктор Хубер отошел в сторону, разминая ноги, Карл не удержался, чтобы тут же не подойти к нему. Вопрос о разгадке их быстрого избавления волновал ничуть не меньше, чем сама связь Карла с этим инцидентом.

– Доктор, что вы ему там наговорили, что нас так быстро отпустили?

– Вы имеете в виду это происшествие на дороге? – доктор Хубер самодовольно заулыбался.

– Да, да, именно его.

– К сожалению, я обещал, что это не будет разглашаться.

– Ну, хватит вам, вы еще про клятву Гиппократа вспомните.

– Кому что и надо вспомнить, так это вам, – доктор сощурил глаза, выжидательно всматриваясь в лицо Карла. Сейчас он, наверное, возомнил себя этаким Эркюлем Пуаро, но получалось у него это довольно скверно. Ведь всю его сущность так и распирало от желания поведать о своем блестящем «подвиге». Надо было только найти правильный ключ.

– Этих охламонов я видел, в отличие от вас, впервые. Так что при всем желании я ничего о них сказать не могу. За исключением того, что они мне так же не понравились, как и вам.

– А та рыжая красотка, она ведь красотка? – доктор шутливо пнул Карла локтем в бок. – Хильда о ней знает?

– Доктор прекратите, – поведение этого шутника начинало выводить его из себя.

– Ну, хорошо, хорошо, только дайте мне честное слово, что вы никому.

– Ни, ни, – за доктора закончил Карл.

Смерив его еще одним взглядом, доктор Хубер стал неторопливо рассказывать свою историю.

– После той бомбежки, ну вы меня понимаете, – доктор многозначительно посмотрел на Карла, – вечером привезли этого бедолагу, у него было ножевое ранение.

– А как вы это определили?

– По ножу, торчащему из его брюха, – отвечая на вопрос Карла, доктор Хубер посмотрел на него, как на недоразвитого,

– он был обычным, кухонным, без кровостока, поэтому они в интересах пострадавшего решили не вынимать его, что было весьма кстати, так как если бы они…

– Хорошо, хорошо. Это все очень интересно, а что было дальше?

– перебил его Карл, не дав рассказать именно то, о чем доктору говорить было более интересно.

– Если вы меня и дальше будете перебивать на каждом слове, то больше ничего не услышите.

– Все, все, я молчу.

– Так вот, – после небольшой паузы продолжил он, – его прооперировали, рана оказалась несерьезной. Органы задеты не были. – Доктор сделал еще одну небольшую паузу, уводя Карла в дальний, более безлюдный угол госпитального двора. – Самое занимательное в этой истории то, что этот лейтенант вместе с пострадавшим долго уговаривали доктора Коха списать все на осколочное ранение после авианалета. Герр Кох, естественно, был категорически против, но потом все-таки пожалел их. Ведь в случае разбирательства виновных могли сослать на Восток. К тому же они заверили нас, что больше никто не пострадал, и все произошедшее было чистой воды пьяной выходкой.

– А что они сами говорили по поводу того, кто это сделал?

– Я уже толком не помню. Ведь мне все известно со слов господина Коха, это с ним говорил тот лейтенант. То ли они выпившие были, то ли по неосторожности. Тем не менее, и слепому понятно, что вся история – чистый вымысел. Они там где-то набедокурили, а с помощью нас пытались сделать так, чтобы об этом не узнало их начальство.

– И вы, зная это, все равно согласились? Зачем вам чужая ответственность?

– Ну не так уж тут и много ответственности. Через госпиталь ежедневно проходит очень много людей с разными ранениями, поэтому разбираться иногда просто некогда. А в тот день и подавно. Вы сами помните, сколько тогда раненых было, особенно с батареи. Так что мы, если можно так сказать, слегка прикрыли глаза на произошедшее. Единственное наше условие заключалось в том, чтобы они держали язык за зубами. – Доктор Хубер сделал еще одну многозначительную паузу. – Конечно же, это отговорка для дилетантов. Любой уважающий себя хирург легко отличит ножевое ранение от осколочного. При чем если осколка там и в помине нет. – Говоря эти слова, доктор преобразился, изображая из себя бывалого хирурга, а Карл моментально вспомнил его истинную специальность и еле сдержался, чтобы не улыбнуться. – Но если никто не будет трепать языком, то все должно пройти гладко.

– А про меня он что-нибудь спрашивал?

– Конечно. И я ему все честно рассказал.

– В смысле? Вы это о чем?

– Ну, как же, я ведь тоже видел ваше личное дело. Вот я и рассказал про Восточный фронт, про сбитые вами самолеты врага. И про Железный Крест, который вы получили недавно за сбитый американский Веллингтон.

– Веллингтон – это английский самолет и я получил не…

– Какая разница, это неважно.

Обернувшись, Карл увидел, как к ним быстро приближается фрау Майлендер.