– Кто вы? – Дар-Теен безуспешно пытался найти главаря.

Но те, кто напал, были одеты одинаково. Шейнира их поймет, кто есть кто!

– Что вам нужно от нас? – просипела рядом Андоли.

Дар-Теен нащупал здоровой рукой ее пальчики и крепко сжал.

– Не бойся. Только не бойся… Сейчас что-нибудь прояснится.

– А я не боюсь, – пробормотала элеана, – но все это… как-то странно.

Ее рука была чуть теплее воды из моря Холодов.

Одна из теней шагнула вперед, к пленникам.

– Ну, вот видишь, – шепнул ийлур. И уже громче, повторил свой вопрос: – Кто вы такие?

– А кто вы такие? – опять прозвучало общее наречие старого Эртинойса, – не дури, отвечай. Ты шпион серкт? А она? Тоже лазутчица? Зачем вас сюда отправили?

– Мы не шпионы, – Дар-Теен сглотнул кислую слюну. Рука… проклятая рука, она болела так, что, казалось, ее попросту пилят пилой. Наверняка раскрылась рана, столь тщательно врачуемая элеаной.

– А доказательства? – тень хмыкнула, – то, что ты настоящий ийлур, еще ни о чем не говорит. Нам известно, что в подвалах проклятых серкт было довольно ийлуров. И точно также мы знаем, что их пытали… Так отчего же не принять сторону врага в обмен на жизнь, а?

Дар-Теен внимательно слушал. И разглядывал говорящего, насколько это вообще было возможно в густой темноте южной ночи: высокий рост, неширокие плечи, большая круглая голова. А руки – длинные и худые, болтаются в широких рукавах, как язык в колоколе, и походка странная, так ходили только…

Ийлур на минуту закрыл глаза. Покровители, только бы продержаться, и только бы рана не утянула в беспамятство раньше, чем все разрешится.

– Ты – синх! – глядя на тень, выкрикнул Дар-Теен, – синх…

– Допустим. И что?

Ох, как же это было рискованно. Но их могли попросту убить, вот так, привязанными к дереву, и тогда все было напрасным.

– Если ты синх, то наверняка должен знать темную жрицу, – обронил Дар-Теен, добавив в голос капельку высокомерия, – темную жрицу, которая была ийлурой, но почитала Претемную мать синхов. Я иду к ней, чтобы взять ключ…

– Я никогда не слышал об ийлуре, которая бы служила претемной матери, – поспешно заверил синх. Даже слишком поспешно…

– Но отчего я тебе не верю, уважаемый? – Дар-Теен все еще не сдавался, – наверняка ты слышал о ней, но не хочешь в этом сознаваться, потому что боишься.

– Любопытно.

Синх шагнул вперед и стал почти вплотную к Дар-Теену. Блеснули желтые глаза, как две золотые монеты; Дар-Теен даже разглядел причудливый узор полосок на подбородке.

– Ты слишком самонадеян, ийлур, – прошипело дитя Шейниры, – уж поверь, ты не в том положении, чтобы тебя бояться.

Он быстро сунул руку в карман, достал оттуда свернутую в тугой мячик тряпицу, а затем с силой прижал ее к лицу ийлура, зажимая рот и нос.

Дар-Теен рванулся, успел услышать вопль маленькой Андоли – «Нет! Не-ет!» – и вдруг накатилась темнота, неожиданно и совершенно безболезненно.

… Шлеп. Шлеп.

Веки стали тяжелыми, словно губки, напитанные водицей.

Но толку открывать глаза, когда вокруг все равно темно и ровным счетом ничего невидно?

Шлеп. Шлеп… Шлеп.

Дар-Теен потянул всей грудью воздух. Отчего-то дышать было тяжело, словно он разучился это делать. Уставившись в кромешный мрак, ийлур представил себе, как рядом, на глиняную плошку, одна за другой падают капли.

Шлеп.

Он пошевелил затекшими руками, все еще стянутыми за спиной – немедленно отозвалась растревоженная рана, перед глазами словно кровью плеснули, а затем поплыли разноцветные пятнышки.

– Андоли, – тихо позвал Дар-Теен, – Андоли…

Никто не отозвался, и ийлур от всего сердца выругался в темноту, поминая всех синхов Эртинойса, и их претемную матушку заодно.

Выходит, он был один, в плену у выживших чудом детей Шейниры. О том, что они могли сделать с маленькой бескрылой элеаной, Дар-Теен предпочитал пока не думать и вовсе.

– Эй! – уже громче позвал он, ни на что не надеясь, – эй, кто-нибудь!

Но зов его был услышан.

Зашуршала сдвигаемая в сторону легкая дверь, по утоптанному песчаному полу тут же разостлалось бледно-желтое покрывальце света – исковерканное черной тенью синха. Да-да, здесь они даже не пытались скрывать собственное происхождение: капюшоны отправились назад, за спину, а кафтаны сменили традиционные долгополые альсунеи, чем-то похожие на одеяние жрецов Фэнтара.

– Очнулся, – холодно констатировал синх, – чего орешь?