«И это все, что она могла сказать об Эристо-Вет», – ийлур повертел в руках серебро с налитой темной жидкостью.

– Что это?

– Это синхи изготавливают, – невесело хихикнула ийлура, – из местной травки. Недурственно получается, почти как настойка из золотых роз.

– А ключ?

– После того, как ты опустошишь свой бокал, – голос Нитар-Лисс вмиг сделался сладким, как мед, – и не раньше.

Дар-Теен не стал медлить. Через силу проглотил жгучую настойку и выжидающе уставился на жрицу.

– Очень хорошо, – ийлура смерила его внимательным взглядом. А в черных глазах все плясали хитрые искорки, – сейчас я его принесу. Видишь ли, ключ снова изменился… И диктует новые правила своей передачи.

Дар-Теен даже возмутиться не успел; жрица ужом выскользнула за дверь и исчезла в подступающей ночи.

– Вот шейнирова тварь, – не выдержал ийлур.

Голова закружилась; он еще раз понюхал содержимое кувшинчика – пахло остро, неприятно. Горечь одна полынная, да и все. – «А разве синхи когда-нибудь делали что-то лучшее?»

… Разумеется, делали. Настойку из лепестков золотых роз, которая медленно убивала, но позволяла хотя бы на миг почувствовать себя совершенно, абсолютно счастливым.

Скрипнула дверь, впуская обратно темную ийлуру. Дар-Теен обернулся и…

– Тихо, т-с-с-с-с!

В пороге стояла Эристо-Вет и отчаянно жестикулировала, призывая ийлура к молчанию.

Воин Ордена Хранителей, непревзойденный мастер перехода и просто самая лучшая ийлура на свете была облачена в альсунею, которая делала ее похожей на темно-коричневую копну. Сверху капустным кочанчиком торчала голова с коротким синим ежиком волос, как будто Эристо-Вет остригли во время затяжной болезни. Но при этом – она улыбалась, и одной этой улыбки хватило, чтобы Дар-Теен неловким движением смахнул на пол кувшинчик с синховой настойкой.

– Ну, здравствуй, – громким шепотом сказала она, – ты меня узнаешь?

Он так ничего и не ответил: дыхание застряло в горле колким ершиком. А глаза предательски слезились, еще миг – и слезы хлынут водопадом. Ведь так и бывает: когда исполняется самое желанное, остаются силы лишь на то, чтобы плакать от счастья.

Эристо-Вет сделала маленький, робкий шажок вперед.

– Почему молчишь? Я надеялась… Столько лет прошло, Дар-Теен. Я надеялась, что ты меня простишь… все, что я тогда говорила, было лишь тебе во благо.

Ийлура затрясло. – «Ну что же ты застыл, как чурбан? Ты так долго мечтал, грезил о том, чтобы увидеть ее хотя бы один раз. И теперь, когда Эристо-Вет здесь и жива, теперь ты стоишь дурак дураком и не находишь даже слов?»

Но слов и вправду не было. Осталось лишь сводящее с ума ощущение полета, радость, похожая на игристое молодое вино и неистовое желание прижать к себе эту ийлуру и уже никогда не отпускать.

Все это ни за что не выразить словами, но Дар-Теен и не пытался.

Он протянул руку и осторожно прикоснулся к щеке Эристо-Вет, пытаясь убедить себя, что это – не сон, и что вот она, любимая и единственная.

– Ты что? – в зеленых глазах мелькнул испуг, – это же я…

– Ты… живая? – с трудом выдавил из себя Дар-Теен.

– Как видишь, – ее голос дрогнул.

– Мне говорили, что все ийлуры погибли.

– Я долго болела, но меня выходила Нитар-Лисс. Дар-Теен, послушай… Я так устала – честное слово! – так устала… без тебя…

На бледной щеке Эристо-Вет блеснула одинокая слезинка.

– Ты простил меня?

И она прижалась щекой к руке Дар-Теена.

– Простил?

– Но мне… не за что тебя прощать.

Он еще хотел добавить, что вот сейчас – именно сейчас – он счастлив как никогда раньше, и что в тот миг, когда Эристо-Вет переступила порог, стало ясно, что все мечты обязательно сбудутся, и что Эртинойс уже никогда не будет таким, каким стал… Но не успел. Эристо-Вет почти неуловимым, текучим движением преодолела оставшийся между ними шаг и, судорожно вздохнув, прижалась к нему всем телом.

– Мне столько нужно тебе рассказать, – шепнула она на ухо.

– Нитар-Лисс может прийти, – неохотно вспомнил Дар-Теен.

– Но она не придет. Она ведь знает, что я тут, и не придет. Покровители! Я так долго ждала тебя, Дар-Теен. И я… я и представить себе не могла, что обрету счастье именно теперь.

Ее тело под альсунеей полыхало, словно в горячке, и щеки были жаркими, как будто ийлура долго сидела рядом с костром.

– Я никогда не переставала тебя любить, – шептала она, – знай это. И даже тогда, когда мы были в ссоре, я всегда помнила о тебе и молила Покровителей, чтобы они помогли тебе, любовь моя.