– Не высовывайся! – шикнул ийлур, – ползем к скалам? Говори, куда?

«Так. Успокойся. И думай, думай, Сказочник!»

В этот раз все даже началось из рук вон плохо. Топотун ранен – а может быть и убит. Засада рядом с порталом – откуда серкт знают, что именно здесь крысиная нора, ведущая в их владения?

– К скалам, живо, – прохрипел Шеверт, – Андоли прикроет... Вон они, твари... Смотри, северянин, смотри и запоминай.

Отряд серкт, с десяток воинов, высыпал из узкой расселины. Ийлур только присвистнул и тут же выругался: сходство с детьми Фэнтара Пресветлого было поразительным. Только вот кожа у серкт отливала на солнце, как будто припудренная золотой пылью.

«Три лучника», – уныло подсчитал Шеверт, – «бедняга Топотун...»

– Бежим.

И, оттолкнувшись руками от сырого песка, Сказочник рванулся вверх по склону, к выступающей мысом глыбе. Он совершенно не представлял себе, что делать дальше; серкт было слишком много для них троих, и спрятаться по большому счету было уже негде. Ийлура, едва поспевающего за ним, Сказочник даже в расчет не брал.

Тем временем серкт окружили Топотуна, кто-то наклонился к распростертому на песке кэльчу, и дальше – не задерживаясь, легко двинулись следом за улепетывающей дичью.

– Вот божье проклятье! – сердце, казалось, из последних сил гонит кровь.

Шеверт на мгновение задержался, оглянулся – и тут же едва не получил стрелу в глаз. Дернулся в сторону, совершенно случайно, и стальной наконечник горячо обжег щеку. Ийлур подхватил его под локоть, потянул за собой.

– Похоже, кончился наш поход, а, Сказочник?

Шеверт только сплюнул в песок вязкую слюну. Ноги казались парой неподъемных колодок, а ведь надо было бежать, бежать...

«Покровитель, если ты меня слышишь, не дай мне снова попасть в подземелья!»

Задыхаясь, Шеверт в последний раз глянул на преследователей: сильные и стремительные, они неумолимо настигали. Вот уже и мечи взяли наизготовку, странной, серповидной формы...

И вдруг стало ясно, что – нет. Еще не все потеряно.

Потому как, увлекшись погоней, чужаки потеряли из виду маленькую элеану... И даже не сразу поняли, что происходит, один за другим падая в жухлые кустики.

Шеверт зажмурился – крепко-крепко – чтобы серые мошки перестали прыгать перед глазами. А потом, глотнув напитанного солью воздуха, скомандовал:

– Назад. Назад, северянин, побери тебя Бездна! К элеане!

Сообразив наконец, откуда пришла беда, шестеро оставшихся серкт живо развернулись к Андоли, которая теперь оказалась у них на виду – и которой, к сожалению, бежать было совершенно некуда, путь отрезала скала.

Еще немного – и сомнут, растопчут маленькую фигурку... Андоли хладнокровно отпустила тетиву, и еще один серкт оказался на песке.

«Пятеро! Пятеро!» – Шеверт едва не завопил от восторга.

Элеана отбросила ставший бесполезным лук и схватилась за палаш. И больше Сказочник ее не видел – он с ходу, росчерком клинка, уложил золотокожего серкт, тут же резко присел – пропуская над головой сверкающий серп, рванулся вперед, метя в незащищенный живот врага...

По правую руку сражался ийлур, меч легко порхал в его руке, и каждое касание оставляло темно-алую полосу, и глянцевые бусины сыпались на землю, тут же впитываясь в песок и застывая неприглядными бурыми пятнами.

«А он ничего», – подумал уважительно Шеверт и решил не жалеть, что взял северянина в поход. Сражался ийлур в самом деле мастерски – верно, если бы не нога, так и вовсе летал бы над битвой.

Потом... внезапно стало тихо. Только кто-то из серкт, тот, кто еще был жив, хрипел и скреб пальцами песок.

Андоли, утирая пот со лба, подошла к раненому врагу. Тот, оказывается, был в сознании, и даже вскинул руку, в последней попытке остановить сверкающее лезвие...

– Все равно не жилец, – буркнула элеана и отвернулась. Узкие плечи вздрагивали, и руки тряслись так, что она не сразу смогла вложить палаш в ножны – но Андоли изо всех сил пыталась показать, что ей не в новинку добивать поверженного врага.

Шеверт покосился на северянина – и, к собственному неудовольствию, понял: тот смотрел на элеану с искренней жалостью.

– Топотун. Что там с ним?

Андоли успела и туда. Но, едва присев на корточки, тут же поднялась и молча развела руками.

«Что ж ты не рыдаешь по погибшему дружку?» – вертелась у Шеверта на языке колкость. 

Но он промолчал, потому что следующей, разрывая ну куски душу, пришла иная мысль:

"Покровители! Что я скажу его матери?!! Что?.."

Сказочник устало присел на теплый еще от солнца валун и механически сунул в рот веточку хибиса. Так, на всякий случай, чтобы плохо не стало.