«А, вот оно в чем дело», – Хофру постарался скрыть улыбку,– «уже донесли... Неужели Тесто?»

– Я не позволяю себе ничего сверх того, что записано для Говорящего, – скромно отозвался он, вновь кланяясь.

Царица нетерпеливо стукнула кулачком по подлокотнику.

– Нет, Хофру, нет. Я наказала того жалкого червя, ийлура, за дерзость. И что я узнаю? Оказывается мой Говорящий, мой Хофру, проводит долгие часы рядом с постелью этого безмозглого болвана – и избавляет его от наказания! Как это понимать, Хофру? Ты решил, что можешь сравниться со мной?

Резной гребень порхал в тонких пальчиках Андоли, разделяя пышные волосы царицы на блестящие прядки. Элеана только глянула в сторону Хофру – и чуть заметно качнула головой, словно призывая не спорить с самой Царицей. Но ссоры и пустые споры не входили в планы Хофру.

Он отвесил еще один поклон, такой низкий, что на миг даже потерял из виду золотистое лицо Териклес.

– Моя Царица! Все мои усилия направлены на твое благо. Позволь мне рассказать то, что я сделал – и, не сомневаюсь, ты будешь удовлетворена.

– Я готова тебя выслушать, – усмехнулась Териклес, и ее лицо замерло, окаменело. Ни чувств, ни мыслей – золотая маска с черными провалами глаз.

– Наверняка тебе будет приятно услышать, о божественная, что я уговорил ийлура отправиться за ключом. Он принесет нам Ключ, моя Царица, и ты получишь то, о чем так долго грезили твои предшественницы...

Руки Андоли задрожали, и она вцепилась в гребень как утопающий в соломинку.

«Как же так?» – немой вопрос был в аметистовых глазах, прекрасных и чистых, – «что ты с ним сделал, Хофру?»

– И что же ты с ним сделал? – лениво полюбопытствовала Царица.

– Пообещал ему свободу, – ухмыльнулся жрец, с трудом выдерживая взгляд Териклес, – а чтобы он нас не разочаровал, я бы предложил отправить вместе с ним ее.

И указал на элеану.

– Я никогда не сомневался в преданности этой девушки твоему величеству, – поспешно добавил Хофру, – Ее похитили, возможно, пытали… Но она снова при тебе, моя божественная!.. А потому… потому я полагаю, что если ийлур надумает сбежать с Ключом, твоя верная служанка попросту убьет его, а ключ доставит нам.

Андоли сделалась белее собственного платья, хоть это и казалось невозможным, но гребень безостановочно продолжал скользить по волосам Териклес.

Царица задумчиво теребила ворот халата, глядя куда-то сквозь Хофру. Наконец она покачала головой:

– А что, Хофру, недурственно придумано. Наконец-то от тебя хоть какая-то польза... Все-таки они шли вместе, и этот... Ий-лур должен доверять моей Андоли. Она убьет его, отберет Ключ...

– Нет-нет, не совсем так, моя Царица. Она должна будет убить ийлура только в том случае, если он задумает скрыться с сокровищем... Я думаю, что он должен сам принести тебе Ключ, моя Царица.

– Да какая разница? Пусть Андоли убьет его сразу, – Териклес махнула рукой, – а Ключ принесет мне. Подумай, Хофру, к чему нам один-единственный ийлур во всем Эртинойсе?

– Но ийлур – хороший воин, а Андоли всего лишь женщина, – настойчиво проговорил жрец, – он будет ее защищать...

– Я дам им летунов, – заверила Царица, считая вопрос решенным, – и никого не нужно будет защищать.

– Твоя мудрость безгранична, – поспешно поддакнул Хофру.

Андоли облила его презрением и отвернулась.

– Да будет так, – промурлыкала Царица.

Затем она отстранила гребень и медленно поднялась.

– Должна признать, Хофру, порой тебя посещают неплохие мысли. Ну, иди же, иди... Нужно претворять задумку в жизнь.

Он молча поклонился и медленно, пятясь, вышел.

Сердце грели мысли о том, что все идет именно так, как надо, и даже случайность он сумел обернуть себе на пользу.

«А что, тоже неплохо. Ийлур доверяет Андоли, если шел с ней убивать Царицу...»

Селкирет аккуратно раскладывала карты судеб: ийлур отправлялся за Ключом, который непременно перехватил бы Хофру, а элеана… Она тоже отправлялась якобы за Ключом, но только…

– И ты думаешь, я соглашусь?

Андоли догнала его в коридоре и клещом вцепилась в локоть.

– Хофру, ты совсем выжил из ума, если полагаешь, что я на это соглашусь! Твое сердце... О, твое сердце полно яда гюрзы... И я ведь знала об этом еще раньше...

– Замолчи.

Он резко высвободил руку, быстро огляделся. Кроме них, в коридоре больше никого не было, только он – и хрупкое создание с огромными и заплаканными глазищами, от которой по-прежнему пахло мятой и немного – апельсиновым цветом.