— Рассчитайте пространство для складирования в отсеке номер один.

Эта отданная шепотом удивительная команда заставила Дэйна подчиниться. Отсек номер один… Там было три отделения… Теперь пространство для складирования было… Тут ему стало ясно, что на какое-то время он избежал сети, сотканной барабанной дробью, жужжанием голосов и движениями голов. Он облизнул губы — так вот как это работает… Он слышал, как Тау достаточно часто говорил о самогипнозе при таких условиях, но впервые ему стал ясен смысл этого.

Неизвестно откуда появились два человека. На них не было ничего, кроме очень коротких юбочек из хвостиков, черных хвостиков с пушистыми белыми кончиками, которые раскачивались при движении. Их головы и плечи были скрыты великолепно забальзамированными головами животных. В полураскрытых пастях виднелись двойные ряды кривых клыков. Черно–белая полосатая шерсть и заостренные уши были не волчьими, не кошачьими, а жуткой комбинацией тех и других. Дэйн пробормотал про себя торговые формулы и попытался думать о соотношении самантийской денежной системы с галактическими кредитами. Только на этот раз защита не сработала. Между двумя шаркающими танцорами что-то брело на четырех ногах.

Волко–кошачье существо было более чем простой головой. Это было грациозное тело со свободно двигающимися конечностями целых восьми футов в длину, а на голове с иглообразными ушами горели красные глаза самоуверенного убийцы. Оно шло без принуждения, лениво и с высокомерием. Его хвост с белой кисточкой раскачивался в такт движению. Достигнув середины террасы, оно, как бы отвечая на вызов, вскинуло голову и заговорило, но слова, вылетающие из этих кривых челюстей, Дэйн не мог понять, хотя эти слова, вне сомнений, имели смысл для людей, раскачивающихся в такт гипнотическому ритму.

— Великолепно! — воскликнул Тау с искренним восхищением, причем его глаза были почти такими же, как и глаза говорящего зверя. Он наклонился вперед, обхватив руками колени.

Теперь животное тоже танцевало и его лапы следовали темпу замаскированных провожатых. Это, должно быть, был человек в звериной шкуре. Но Дэйн с трудом мог поверить этому, иллюзия была слишком реальной. Его руки скользнули к ножу за поясом. Из-за уважения к местным обычаям они не взяли парализующие пистолеты, но нож на ремне был тут необходимым предметом одежды. Дэйн незаметно вытащил лезвие и, поместив его против ладони, болезненно укололся. Это был еще один способ Тау для разрушения чар. Но бело–черное существо продолжало танцевать. Оно пело высоким голосом, и Дэйн заметил, что присутствующие вблизи кресел, в которых сидели Азаки и капитан, теперь следили за глазами главного лесничего и космонавта. Он почувствовал, как напрягся возле него Тау.

— Приближается опасность, — еле слышно предупредил Тау.

Дэйн заставил себя смотреть в сторону от качающейся кошки–собаки, следя за лицами, украдкой бросавшими взгляд на Азаки и его гостей. Землянин знал, что между лесничим и его людьми существует вассальная зависимость. Но предположим, что между Ламбрило и Азаки начнется открытая вражда — чью сторону примут эти люди? Он увидел, как рука капитана Джелико скользнула вдоль колена и его пальцы очутились в таком положении, которое позволяло быстро схватить нож… А рука главного лесничего, до этого вяло висевшая вдоль тела, неожиданно сжалась в кулак.

— Так! — Тау произнес это слово так, что оно прозвучало как свист. Теперь он двигался быстро и уверенно. Пройдя между креслами, он встал Прямо напротив танцующей кошки–собаки. Однако он не смотрел на это чуткое существо и его сопровождающих. Вместо этого его руки высоко поднялись к небу так, как будто там было что приветствовать или отразить, и он закричал:

— Годи! Годи! Элдама! Годи!

На террасе все как один повернулись, глядя вверх на Тау. Дэйн вскочил на ноги, держа нож, как шпагу, как будто его лезвие могло помочь защититься от той огромной массы, которая двигалась в медленном великолепии к ним. Но он об этом не думал. Серо–черный хобот поднимался кверху между огромными бивнями, уши свисали, в то время как тяжелые ноги крушили вулканическую почву. Тау двинулся вперед, явно приветствуя исполинское животное. Хобот слона поднялся к небу, будто салютуя человеку, которого он мог бы сокрушить одной ногой.

— Годи, элдама! — во второй раз обратился Тау к огромному слону.

И снова хобот слона поднялся в молчаливом приветствии одного хозяина земли другому, которого он осознавал как равного. Возможно, прошли тысячи лет с тех пор, как впервые стали вот так человек и слон, и тогда между ними была схватка насмерть. Но теперь мир и ощущение силы, текущего от одного к другому, было единственным. Дэйн чувствовал это и видел, что люди на террасе тоже отступают перед невидимой связью между врачом и слоном, которого он столь явно вызвал.

Затем поднятые руки Тау соединились с резким хлопком и люди от удивления затаили дыхание. Там, где был огромный слон, не было ничего, кроме скал, освещенных солнцем. Когда Тау повернулся, чтобы посмотреть на кошку–собаку, этого существа тоже больше не существовало. Оно теперь было не животным, а человеком — маленьким, скачущим человеком, изо рта которого вырывалось рычание. Его сопровождающие отскочили, оставив космонавта и колдуна наедине друг с другом.

— Магия Ламбрило велика, — спокойно сказал Тау. — Я приветствую Ламбрило с Хатки, — и его рука с открытой ладонью воспроизвела приветствие мира.