— Попробуйте, святой отец, — с улыбкой заявил я. — Не обещаю, что получится, но выслушаю я вас внимательно.

Священник приободрился и взглянул на меня уже высокомерно, как могут только служители церкви, смотрящие на прихожан, как на неразумных животных.

— Вижу, ты внутренне уже готов принять святую веру, — заявил мне он.

— Нет, просто я очень сказки люблю, — ответил я, обернувшись и подмигнув детям, следующим за нами.

Священник поперхнулся словами.

— Вера в Единого — это не сказки! — заявил мне он. — Ведь он является создателем всего сущего, он дарит нам жизнь и своё благословение.

— Жизнь мне подарили мама с папой, — возразил я. — А без его благословения мне живётся вполне неплохо, так что менять что-либо я не хочу.

Священник удивлённо на меня уставился.

— Разве тебе в детстве не посвящали Единому, что ты так упрямо отрицаешь его благословение?

— Нет, меня в детстве посвящали совсем другому богу, не спросив моего на то желания, поэтому я всегда считал себя свободным от любых обязательств перед богами! — твёрдо заявил я.

Действительно, в детстве меня крестили в церкви, когда я был ещё совсем маленьким. Мне лишь запомнился красивый храм и бородатый поп в блестящем плаще, что помазал мне лоб какой-то гадостью, после чего протянул икону, чтобы я её поцеловал. Так как до меня её целовали неизвестно сколько человек, а мама недавно рассказывала о том, что в рот нельзя тянуть всякую гадость, то целовать её я отказался, в ответ на что поп просто наклонил мою голову, ткнув лбом в стекло на иконе и пошёл крестить остальных в очереди. Так началась моя вера и тут же закончилась. И хотя мои родители были довольно суеверными людьми, привить веру в бога они мне так и не смогли.

В школе на уроках литературы я прочитал Библию для детей, найдя её неплохим набором сказок, хотя подчас очень глупых и бестолковых. После этого я с усмешкой смотрел на верующих людей, считая их жалкими личностями, не способными противостоять окружающему миру. Довершила всё дело песня «Арии» «Рабство иллюзий», после которой я стал ярым атеистом, не признавшим никаких религиозных праздников, суеверий и тому подобной чепухи. Особо в этом постарался мой преподаватель в институте, объясняя студентам, как и для чего создавались религии, почему в них так много парадоксов и багов. Его лекции были единственными, на которые являлась почти вся группа, потому что он рассказывал так интересно, что хотелось слушать ещё и ещё. Именно он окончательно убедил меня в том, что вера — это абсолютно ненужная вещь, особенно для человека с сильным характером. А себя я причислял именно к таким, ведь и мерзкий характер может быть сильным!

— Поэтому ты и не признаёшь над собой власти Единого? — уточнил священник.

— А я не раб, чтобы признавать над собой чью-то власть! — ответил я.

— Но ведь Единый заботится о тебе…

— О себе забочусь только я сам, а божьей помощи я в своей жизни никогда не наблюдал.

— Он не помогает явно, только своим благословением…

— Тогда зачем оно мне нужно?

— Но ведь всё происходить по воле Единого, даже наша встреча произошла, потому что Ему угодно, чтобы я обратил тебя в свою веру! — так мы уже на ты, опомнился я. Ещё немного и он совсем на шею залезет, пора осадить зарвавшегося святого отца.

— Если всё происходит по его воле, то тогда твой Единый — очень большая сволочь! — твёрдо заявил я. — Они могут это подтвердить, — кивнул я на детей. — За последние десятицы им многое пришлось вынести, так что любовью к Нему они после ваших слов явно не воспылают!

Священник задумался, но быстро нашёл ответ.

— Пути Единого неисповедимы! Может мы просто своим жалким умишком не можем охватить всю грандиозность его замыслов.

— Железная отмазка! — похвалил я священника. — Главное, что после такого заявления тот, кто верил, проникнется ещё больше. Только я, как и раньше отказываюсь верить в Единого, который, как выясняется, может сделать со мной всё, что ему заблагорассудится. Зачем мне такой бог, от которого никакой пользы нет, кроме вреда?

За препирательствами я и не заметил, что мой желудок настойчиво просит опустить в него что-нибудь, и желательно съедобное.

— Привал! — объявил я детям и свернул с дороги на удобную лужайку.

Отпустив коней, я достал мясо из сумки и разделил по-братски — детям по половинке кроличьей тушки, а мне целую. Священник тоже остановился и стал копаться в своих сумках, доставая свои продукты. Усевшись на слегка сырой травке, мы начали со вкусом поедать холодное мясо. Через несколько минут к нам присоединился святой отец, начавший поедать свой хлеб с луком. Бедняга даже давился, глядя жадными глазами на мясо в наших руках, что я его пожалел и оторвал от своей тушки довольно приличный кусок.

— Угощайтесь, — я протянул мясо священнику.

— Я не приму еду из рук нечестивого! — с жаром сказал мне в ответ святой отец.

— Как будет угодно, — пожал плечами я и принялся дальше уплетать мясо.

Алона, посмотрев на меня с неуверенностью, тоже оторвала кусок от своей порции и собиралась протянуть его священнику, но я сказал тоном, не терпящим возражений:

— Сестрёнка, не нужно разбрасываться едой. Святой отец всё равно не так голоден, как мы, так что просто не оценит такой жертвы. Ешь, следующий привал будет ещё нескоро!

Алона смущённо посмотрела на меня, но больше не пыталась протягивать мясо священнику. Когда дети справились со своими порциями, я разделил то, что ещё не успел доесть на три части и поделился с ними, понимая, что их растущие организмы нуждаются в калорийной пище. Так мы и жевали под завистливыми взглядами священника, давившегося хлебом, после чего вытерли жирные руки о траву, попили воды из фляжек и снова забрались в сёдла немного отдохнувших лошадей. К моему неудовольствию, священник тоже поднялся и с трудом забрался в седло. Я уже надеялся, что он оставит свою затею путешествовать с нами, так как его болтовня уже стала порядком меня напрягать. Я-то надеялся на мирное убеждение, интересный рассказ о всяких чудесах и прочие сказки, а он только поливает меня своим презрением и грубо пытается сбить с истинного пути! Да-а-а, плохо учился ты, батюшка. Наши попы тебе сто очков форы дадут, да ещё и в христианство обратят мимоходом, причём особо не напрягаясь. Если у вас все тут такие, то мне жалко этот мир.