— Святой отец, вам такой совет — падайте на землю и не пытайтесь вставать, пока всё не кончится!

— Но…

— Если хотите умереть, можете не принимать мой совет близко к сердцу, — ехидно сообщил ему я и тронул лошадь, медленно продолжая движение.

Расстояние неумолимо сокращалось, я уже отчётливо слышал напряжение и дикую радость, охватывающую тех, кто сидел в засаде. Вот до неё осталось сто шагов, пятьдесят… Вот мы поравнялись с крайними людьми, сидящими за густыми кустами, вот… Большое ветвистое дерево рухнуло на дорогу, перегородив нам путь, а на дорогу выскочили люди.

— Да ну вас! Я так не играю! — огорчённо воскликнул я.

Люди, выскочившие на дорогу были грязными, заросшими, вооружёнными чем попало — от мечей до мотыг. Короче, они являлись почти точной копией лесных братьев, с которыми я имел сомнительную честь познакомиться ещё неделю назад. Быстро сосчитав бандитов, я догадался, что трое сидят на ближайших деревьях, естественно с луками в руках. Пока я вычислял их точное местоположение, главный разбойник надменно заявил, уперев руки в бока:

— Вы попались, голубки! Теперь отдайте нам своих лошадей и все вещи и, так уж и быть, мы вас отпустим!

Остальные глумливо заржали.

— Опомнитесь, братья, побойтесь Единого! — воздел руки священник.

— Заткнись, святоша, тебе не повезло, так что раздевайся по-хорошему и можешь идти дальше! — он заржал, видно представив себе эту картину.

— Но как же так?… — недоумевал святой отец. — Ведь Единый…

— Оставьте своего Единого в покое, — сказал ему я, найдя на ветках трёх лучников. — Сейчас он вам никак не поможет.

— Вот это разумно! — похвалил меня главарь разбойников. — Хотите остаться в живых, даже и не пытайтесь рыпаться!

Я уставился взглядом в него и решил дать ему последний шанс, прежде чем начать свою тренировку.

— У меня есть для всех вас встречное предложение — вы извиняетесь, говорите, что пошутили, а затем оттаскиваете в сторону это бревно и желаете на прощание нам счастливого пути. Устраивает вас такое? Взамен вы сохраните свои жизни, так что это весьма выгодная сделка!

Главарь уставился на меня удивлённо, а затем заржал, схватившись руками за живот и даже выронив меч. Следом смех подхватили и остальные разбойники, поэтому они не услышали тихий треск, с которым ломались шеи их товарищей, сидящих на ветвях, а следом — шелест упавшего лука. Отлично, без шума и пыли, подумал я, теперь буду работать клинками.

— Ну, насмешил! — утирая слёзы сказал главарь. — Мы тебя даже убивать не будем, если ещё раз так рассмешишь.

— Опомнитесь… — начал святой отец, но был грубо оборван разбойником.

— Хватит! Слезайте с лошадей!

Я посмотрел ему в лицо и спросил с ласковой улыбкой, заставившей того насторожиться:

— А много ли вы душ невинных загубили, человечки?

— Много, — усмехнулся в ответ главарь. — Не ты первый, не ты последний…

— Ну, тогда не серчайте… Алона!

Я подобрал ноги к седлу и опёрся о него, сделав потрясающее сальто назад, приземлившись сразу позади лошади Алоны. Я увидел, что она восприняла буквально мой приказ и за шиворот стаскивает Алена с седла. Я выхватил клинки и одним взмахом снёс голову тому разбойнику, что стоял ближе всех, а затем, кинувшись налево, прочертил полоски по животам ещё двоих, загораживавших проход к кустам. Пробежав пару шагов, я одним мечом отвёл саблю одного мужичка, а вторым располосовал его от паха до горла. Слыша, как сзади промчались в укрытие дети, я ещё раз развернулся и свалил двух разбойников, бросившихся за ними.

— Постойте, братья, прекратите бесчинство! Возлюбите ближних… — распинался священник, вертясь на лошади, пока какой-то жлоб ударом топорика не раскроил ему голову.

Всё, теперь можно и потренироваться, решил я, увидев, что дети спрятались в кустах, и никто из разбойников не бежит за ними. Приблизившись к группе неумёх с мотыгой и палками, я решил долго с ними не возиться, и увернувшись от дубинок, полоснул им по шеям. Оглянувшись, я увидел, что в живых осталось всего пять разбойников. Эти были матёрыми и так просто отдавать свои жизни не пожелали. Я только оскалился, когда они стали окружать меня, а потом кинулся к ближайшему. Хотя у того и был в руках меч, но владеть он им не умел толком, орудуя, как обычной дубиной. Позволив ему сделать несколько ударов, я стал тренироваться на нанесение коротких точных, но не смертельных ударов и быстро перерубил ему жилы на ногах, а затем чётким ударом пронзив сердце.

Внезапно прозвучал короткий свист и один из разбойников схватился за ухо а затем свалился безжизненным мешком. Метко стреляет индеец Алона, подумал я, так и мне никого не оставит. Быстро подбежав к трём оставшимся разбойникам, я принялся упражняться в фехтовании сразу со всеми, поочерёдно нападая на них и отводя их удары. Из них только главарь был более-менее опытным, так что сумел продержаться целых пять секунд, после чего пропустил удар, располосовавший ему плечо, и выронил меч. Другой из оставшихся разбойников вскоре опрокинулся с арбалетной стрелой в голове. Мне стало уже неинтересно, а поэтому я просто отрубил оставшемуся кисть вместе с мечом, а потом вторым клинком полоснул по его горлу. Подойдя к главарю, я занёс меч.

— Кто ты, — прошептал разбойник побелевшими губами.

Меч свистнул, срубая его давно не мытую голову.

— Смерть твоя, — ответил я обезглавленному телу, прикидывая, обо что бы вытереть клинки.

Это только в кино герои могут перед тем, как уничтожить злодея, разразиться целой речью, изобличая его во всех смертных грехах. Я же героем никогда не был, а потому знал, что пока хотя бы один враг остался в живых, расслабляться рано. Сосредоточившись, я ускорил впитывание силы от мёртвых тел, что и так текла в меня стремительным потоком. Когда она иссякла, я проверил резерв и увидел, что он заполнен на одну треть. Неслабо я подзарядился, усмехнулся я и крикнул в кусты: