Так незаметно подкрался вечер. Мои уже изрядно натруженные ноги взмолились об отдыхе, и я решил устраиваться на ночлег. Свернув с дороги, я углубился в лес, выбрал себе полянку поуютнее, насобирал сушняка и хвороста и расстелил его в качестве импровизированной кровати, накрыв ветки запасной курткой и штанами. Всё не на голой земле спать! Затем неспеша поужинал эльфийским хлебом с мясом, с удовольствием прикончив почти весь запас и улёгся спать. Уже засыпая, я проверил свой магический резерв — он был полон до краёв. С этим нужно что-нибудь сделать, решил я и опять поднялся. Ведь мне нужно не только тренировать свои физические возможности, но и магические способности, а значит, сейчас самое время вспомнить, чему меня учили.

Сконцентрировавшись, я начал тренироваться — выпустил пару магических стрел в дерево, сделав в нём симпатичные круглые отверстия, просканировал окрестности магическим зрением, ничего крупнее кролика не обнаружив, принялся посылать обычные силовые удары, наподобие тех, какими пользовался Линаэль, попробовал установить вокруг себя защитный кокон, который получился весьма вяловатым, а затем мои силы иссякли. Уставший, но удовлетворённый, я повалился спать, подумав, что и сейчас уже кое-что могу. Правда, против опытного мага мне применить нечего. Да и все мои знания — не более, чем детские игрушки, ведь до серьёзных боевых мы с учителем так дойти и не успели. Но обычного человека я с лёгкостью могу магией оглушить, опрокинуть, даже убить, если поднапрячься, а значит, буду пока обходиться тем, что есть. Главное — это постоянно увеличивать свои способности в накоплении энергии, а это тренировки и ещё раз… И я заснул.

Утро встретило меня ласковыми лучами солнца. Я поднялся, потанцевал часок с мечами, затем перекусил сухофруктами, запив водой эту сладость и, подхватив немного полегчавшие сумки, вернулся на дорогу. Проверив свой резерв, я убедился, что после моей тренировки он заполнился едва наполовину, то есть пока опустошать его рано. Вот пускай наполнится до краёв, а после можно будет и потренироваться.

Бодренькой походкой я шагал по дороге, насвистывая себе под нос и радуясь, что моя музыкальность заметно повысилась. Ведь эльфийский язык без чувства интонации, это не язык, а я ведь научился им владеть. Так что теперь могу и спеть свободно, да так, что и Басков будет нервно курить в сторонке! Жаль, конечно, что сейчас все наши песни мне кажутся несколько примитивными, простоватыми… Эх, взять бы их да перевести на эльфийский. Там даже без сопровождения получится настолько мелодично, что закачаешься!

Размышляя таким образом, я миновал несколько развилок. На некоторых присутствовали столбы с указателями, по которым я мог убедиться, что иду правильно. Движение стало более активным, несколько раз я уступал дорогу телегам, один раз промчалась крытая повозка, два раза мимо проехали всадники на лошадях. Я внимательно посмотрел на них, но никаких особенных вещей, позволяющих определить даже приблизительно, кто они, я не нашёл. Обычные путники, как и я. Значит, нужно будет в скором времени озаботиться четвероногим средством передвижения. Оно мне пригодиться, если соберусь много путешествовать.

В полдень я дошёл до небольшого моста, перекинутого через неглубокую речку. Я обрадовался, прошёл немного вниз по течению и с наслаждением искупался, постирав некоторые свои шмотки, и разложив их подсыхать на бережке. Не понимаю, почему я раньше не любил купаться в речке? Ведь это так приятно, лежать на спине, слабо покачиваясь, как в невесомости, и чувствовать, как прохладные волны нежно ласкают моё горячее тело. Поблаженствовав так немного, я не заметил, как течение отнесло меня немного вниз, поэтому я вышел из речки и по берегу пошёл к оставленным вещам.

А там уже вовсю кто-то хозяйничал! Двое мужиков, видимо жителей какой-то близлежащей деревни, остановили свою телегу рядом с мостом, а сами собирали моё мокрое бельё. Сумки они уже давно прихватизировали, как и мечи с луком, которые один из них спешно тащил на телегу.

— Добрый вечер! — заявил я, незаметно подкравшись к ним сзади.

Мужики вздрогнули, тот кто тащил оружие уронил его прямо себе под ноги, а второй, что собирал моё бельё, спешно выкинул собранное на берег и повернулся ко мне. Вот только кинул он слишком сильно и я проводил взглядом одну портянку, неспешно уплывающую вдаль по воде.

— А вы догадываетесь, что брать чужое нехорошо? — спросил я у мужиков.

Они замялись и бочком-бочком стали уползать с к своей телегой.

— Вещи верните, — ласково попросил я.

Мужики закивали и кинулись к телеге, а я достал лук из чехла и натянул его, предусмотрительно ожидая от воришек какой-нибудь пакости. Так и случилось. Лишь только добежав до телеги, они вскочили на неё, а один взял в руки кнут и собирался хлестнуть лошадь, полагая, что бегать за ними в голом виде я не буду. Вот только моя стрела пробила ему руку ниже локтя, заставив выронить плётку.

— Вещи! — уже не так ласково потребовал я, накладывая на лук вторую стрелу.

Первый вор удивлённо посмотрел на свою руку с торчащей в ней стрелой, а потом завопил, а второй с испугом быстро сбросил с телеги на землю два моих мешка и поднял поводья. Вторая стрела вонзилась ему в ногу, пришпилив к телеге.

— Все вещи! — крикнул я, доставая ещё одну стрелу из колчана.

Оглашая окрестности стонами, мужики покидали с телеги мои сапоги с курткой, затем пояс с ножнами, а один вытащил из-за пазухи мой кошель с драгоценностями и деньгами.