Таковым был трагичный конец так называемой «Южной группы».

Авиачасть ген. Мальцева, которая была наиболее выдвинутой на запад, покинула Карловы Вары и Хеб и в конце апреля с помощью немецких посредников, вошла в контакт с командиром 2-го американского танкового корпуса ген. Кеннеди. Этот генерал, на собственную ответственность, принял в американский плен подразделения ген. Мальцева, которые сложили оружие в лагере Мюнсинген. Но и они, включая ген. Мальцева, в большинстве своем, были позднее насильственно репатриированы в Советский Союз.

В заключение еще необходимо упомянуть о трагичной судьбе Казачьего корпуса, который участвовал в боях почти с самого начала войны, сперва в меньших частях, а позднее, в составе Корпуса. Под конец войны, когда он оторвался от боев в Хорватии его численный состав был от 40 до 45.000 бойцов. В Италии, в районе гор. Толмеццо, стояла «Домановская дивизия», насчитывающая в боевом составе 12.000 человек. Обе группы бойцов сопровождались членами семейств и, таким образом, их общая численность достигала 60–65.000 человек. Это была последняя возможность в истории, когда казаки и их боевой дух могли свободно проявить себя и заблестеть как закатываю- щаяся звезда на горизонте угасающих казацких традиций. В хаотическом завершении войны, лишь одно это казачье войско до последней минуты сохранило свою целостность. Казаки предпочли умереть, скорее, от собственного оружия, чем дать себя уволочь в Советский Союз.

В свете вновь опубликованных документов, наверное, возникнет необходимость произвести переоценку роли партизанских боев в Югославии, которая не была столь однозначной, как ее официальная история представила мировой общественности. Допустим, что Советский Союз и добился каких-то больших международных успехов вследствие победного завершения Второй мировой войны, но внутриполитической жизни России он достиг наибольшего успеха путем окончательной и всеобъемлющей ликвидации всей националистической оппозиции. Ее составной частью была также и гибель казаков. [190]

1-я дивизия отступала из Праги как с поля проигранной битвы, несмотря на то, что в течение двух последних дней она установила контроль над большей частью города. Внутренне надломленные и лишенные последней надежды, войска уходили из Праги навстречу своему неизвестному будущему. Целью был американский плен, но и относительно этого у большинства офицеров были свои сомнения. После разочарования в Праге дивизия не верила больше ничему. Во время боев в городе, некоторые чешские солдаты их предупреждали, что их ожидает неопределенное будущее. Но безгранично верили геи. Власову и на все у них был один ответ: «Андрей Андреевич все устроит!».

8-го и 9-го май части возвращались в районы своего расквартирования вокруг селения Сухомасты. Они были сильно изнуренными, поэтому обратный путь длился гораздо дольше, чем быстрый поход к Праге. С другой же сто- роны, некоторые части войск захватили в Праге пожарные автомашины с предприятий и, брошенные немецкой армией автомашины и поэтому опередили остальных. Вследствие этого, потребовался промежуток времени около двух дней, прежде чем дивизия могла полностью сосредоточиться в селе Сухомасты.

Части, наиболее выдвинутые на север, часть пути прошли по шоссейной магистрали Прага—Бероун вместе с немецкими вооруженными частями, оставившими тяжелые орудия на окраинах Праги и отступавших на запад лишь с ручным оружием и с жаждой в сердце поскорее оказаться за американской демаркационной линией. Созерцать разбитую и отступающую армию, — переживание, о котором невозможно забыть. Большинство немецких групп во время этого последнего отступления в ходе Второй мировой войны охраняло военный характер. Автомашины с ранеными, без пневматических шин, медленно следовали вместе с пехотными частями. Я вспоминаю о группе немецких генералов, у которых остались лишь чувство гордости, монокль в глазу и перчатки за поясом.

Население, переживающее дни своей победы, никогда не проявляло широкой гуманности по отношению к побежденной армии, особенно в тех случаях, если побежденная армия символизирует утрату независимости и годы притеснения. Так это происходило и в те памятные майские дни. Части 1-й дивизии, которые отступали среди немецких частей, провожалось населением с благодарностью, но уже без того воодушевления, как 6-го мая, когда дивизия пришла им на помощь. Ядро дивизии отступало самостоятельно, следуя через селения Модржина, Будняны, Корно и Сухомасты. На этом пути, за исключением отдельных лиц или небольших групп, немецких частей не было. Некоторые группы во время похода отступали еще дальше на юго-восток. Штабу немецких офицеров связи, еще в Сухомастах, было возвращено оружие и дана свобода действий; с этого момента, их судьба стала общей.

В дивизии было известно, что целью отступления был город «Пилсен». О том, что их ждет в будущем, никто не знал, да и не мог знать. Когда я в Желковицах покидал дивизию и пришел проститься с командиром 2-го полка подполк. Артемьевым, он мне сказал по-русски: «От одного пса вы как раз избавились, но второй вам прыгнул на шею». Так в то время думали и говорили в дивизии, которая осталась в полном одиночестве во враждебном мире. Должен сознаться, что всю глубину слов Артемьева я осознал лишь позднее.