9-го мая командир дивизии дал особый приказ о прекращении всех вооруженных действий против немецкой армии.

Путь отступления проходил, далее, через города JIo- ховице—Йинце—Пршибрам—Рожмитал. С этого места дивизия продолжала следовать по менее оживленной дороге, проходящей вблизи Брдских лесов, чтобы избежать встречи с частями СС, которые в то время находились в районе Милина. Несмотря на это, авангард несколько раз сталкивался с отступающими немецкими частями. Более крупное столкновение с отступающей группой частей СС произошло утром 10-го мая около г. Рожмитал. Во всех остальных случаях были слышны лишь отдельные выстрелы и немецкие части освобождали путь. Переход происходил гго территории, которая еще никому не принадлежала. До сих пор, здесь не было ни Американской, ни Красной армий.

В качестве последнего, в походной колонне отступал 4-й полк, а 2-ой батальон, частично моторизованный, следовал в качестве арьергарда. Во время отступления, 4-й полк несколько раз наталкивался на небольшие группы Красной армии. Иногда советские офицеры угрожали им, что скоро расправятся с «предателями родины». Но вооруженных столкновений ни разу не происходило. Обычно это были небольшие группы солдат на информационных и разведывательных заданиях.

Население провинциальных городов и селений, через которые проходила дивизия, не проявляло такого же дружелюбия, как население Праги. Контроль над ними был у вооруженных групп, выдающих себя за «партизан». В тех местах, где они не были непосредственно под контролем советских парашютистов, наличие всевозможных красных обозначений ясно подсказывало, кто ими командовал. В силу этих обстоятельств ген. Буняченко перестал себя чувствовать в безопасности. Теперь он пользовался, вместо командирской машины, незаметной машиной марки Опель-Кадет и садился на заднее сидение, скрываясь за картонными коробками. Его опасения оказались обоснованными. Об этом свидетельствует следующее происшествие. [191]

Когда дивизия проходила через одно из сел, то староста села пригласил командира дивизии и его штаб на празднование в ознаменование совместной победы в Праге, прося их прийти хотя бы на минутку, насколько это им позволяет время. Буняченко и Николаев отказались. Им это показалось подозрительным. Однако, некоторые из офицеров полка приглашение приняли. О том, что там произошло, штаб дивизии узнал позднее от одного из офицеров, которому удалось спастись. После сердечной встречи и угощения, дом, в котором происходило празднество, был окружен красными партизанами, а офицеры были обезоружены и арестованы. Об их дальнейшей судьбе ничего неизвестно.

Часть дивизии проходила через г. Пршибрам. Капитан 3-го полка, Будератский, в поисках на окраине города бензина забрел во внутренний двор городской тюрьмы. Из одного из зарешетчатых окон он услышал призывы о помощи на русском языке. Капитан вернулся с подкреплением и, угрожая применить силу, проник в здание тюрьмы и освободил заключенных. Ими были лейт. Ромашкин, адъютант ген. Трухина, и еще несколько шоферов автомашин. Сведений о том, где в то время находилась партизанская бригада «Смерть фашизму», которая, будто бы, господствовала над гор. Пршибрам и уничтожала СС-диви- зии, автор книги «Майское восстание 1945 года» И. Долежал не приводит. От освобожденных заключенных Буняченко узнал о судьбе генералов, которые находились в пути к ген. Власову в Прагу. В общей сложности, в Прпгиб- раме были захвачены в плен генералы Трухин, Шаповалов и Боярский. Согласно неподтвержденным данным, одинаковая судьба постигла в Пршибраме ген. И. А. Благовещенского; однако, подробности этого неизвестны.

10-го мая после полудня походная колонна приостановилась. Когда остановка длилась слишком долго, подполк. Николаев и майор Швеннингер обогнали всю походную колонну, доехав вплоть до головной части. Там они увидели командира разведывательного дивизиона, который при помощи чешского переводчика, договаривался с американским капитаном, занявшим со своим подразделением временную демаркационную линию на данной дороге. Это была выдвинутая вперед часть 4-й танковой дивизии 3-й Американской армии. Николаев старался объяснить ему, так же как перед этим и командир разведывательного дивизиона, что его дивизия намеревается дойти до района своего расквартирования, находящегося в 15-ти километрах западнее демаркационной линии. Однако, американец не мог прийти в себя от удивления и наконец заявил: «Как это так, что вы не знаете, что маршал Сталин еще вчера объявил конец войны и прекращение всех военных действий? Почему же вы продвигаетесь с дивизией еще дальше?». Наконец, после бедрезультатных переговоров, американский капитан соединился по-радио со своим начальником и сообщил Николаеву, что американский генерал согласен, чтобы дивизия дошла до назначенного района. Одновременно, он передал приглашение американского генерала командиру дивизии прибыть на следующий день на завтрак к 11.00 часам. В том критическом положении, в котором находилась дивизия, эта первая встреча с американцами приобрела комический характер. Например, чешский переводчик обращал внимание американского капитана на то, что в группе имеется и немецкий офицер. Но ему это было совершенно безразлично. Когда майор Швеннингер ему подтвердил, что он действительно является немецким офицером и что он за всеми их предшествовавшими переговорами наблюдал, то удивлению капитана не было предела. Однако, он представил майора Швеннингера другому американскому офицеру со словами: «Это один из офицеров нашего великого русского союз^- ника. Можете ему пожать руку». После этого, положение уже стало совсем ясным. Явно, что американский капитан ничего не слышал о существовании Власовской армии, ее форма ему ничего не говорила, положение дел он не понимал, а людей, с которыми он только что вел переговоры, он принимал за бойцов, выдвинутых вперед частей Красной армии.

Я потому так подробно останавливаюсь на описании этого эпизода, что он был типичным для всего того, что в последующие дни, а потом и месяцы, вплоть до 1946-го года, происходило в лагерях для военнопленных. Американцы отличались просто полным незнанием отношений и абсолютным непониманием всего положения. Недоразумение при первой встрече, было выяснено позже, но завтрак на следующий день так и не состоялся. Добравшись до назначенного района, дивизия теперь была за демаркационной линией и, таким образом в сравнительной безопасности. После полудня и вечером 10-го мая дивизия разместилась в районах селений Сахров, Летице и Пршедмирж. Командный состав расположился в селе Гвождяны. Общая численность дивизии все еще составляла 20.000 бойцов.

Между тем Красная армия не оставалась в Праге в полном составе, чтобы наслаждаться славой победителя. Ее части получили дальнейшее, в основном политическое, задание: ликвидировать остатки 1-й дивизии РОА и воспрепятствовать их переходу на американскую сторону. О том, что после этого произошло, мы узнаем из весьма схематичного отображения событий в записи командира 25-го танкового корпуса Красной армии, ген. — лейт. Е. Фо- миных. [192] Эта запись служила до сих пор для всех авторов статей об РОА в качестве одного из курьезных источников, повествующих о взятии в плен ген. Власова. Статья Фоминых, естественно ставшая темой полемик в эмигрантской русской прессе, была, само собой разумеется, написана в духе, типичным для советской публикации. Так как мне не удалось найти более подходящего источника, я использую информации ген. Фоминых, оставляя стиль его идеологического разглагольствования.

25-й танковый корпус был одной из передовых частей Красной армии в боях за овладение Берлином, после чего приняла участие в наступлении на Прагу. Точно неизвестно где и когда в ходе этого продвижения корпус получив новое, самостоятельное задание, был выделен из состава армии для продвижения на юго-запад, где он должен был войти в контакт с американскими войсками. Это задание для своей части приводит ген. Фоминых. Однако из дальнейшего описания вытекает, что у него были еще и другие задания.