– Ты же сама советовала!

– Но не попадаться же я тебе советовала! Как он узнал-то?

– Да этот козел сфотографировал что-то, когда я была в ванной, а потом мы напечатали фотографии, и Быстров понял, что это все происходило в нашем номере. Там же нога Бекира видна и… – зачастила Оксана.

– Стоп-стоп-стоп! Я ничего не поняла!

– Да ладно, Насть, неважно. В общем, не знаю, что делать теперь… Вадим меня в номер отправил, а сам не знаю где.

– Сними другой номер или лучше лети в Москву. Чего там сидеть теперь, какой уже отдых?

– Не знаю, не знаю… Черт, какая я дура! А этот тоже! Вот сука, зачем он это сделал? Вадим даже не разговаривал со мной…

– Оксан, у меня тут вторая линия. Перезвонишь?

– Д-д-да…

Оксана всхлипнула и тяжело уронила руку с телефоном на колени.

Поздно вечером, в начале двенадцатого, переодевшиеся и посвежевшие после душа, мы заходим в отель. Бебек несет в руках бутылку водки из своих личных запасов, укутанную в белый пакет. Быстро пройдя по неярко освещенной террасе лобби-бара, мы оказываемся у большого круглого стола, скрытого от глаз туристов выступающей стеной и кустарником в кадках. Ильхам запускает руку в маленькое окно, расположенное на уровне его груди, и выуживает три высоких стакана. На звон из окна выглядывает бармен:

– Три колы?

Усевшись, я подвигаю к себе зеленый пластиковый стул и укладываю на него босые ноги.

– Сколько ты водки с собой из Москвы притащил? – спрашиваю я Бебека. Его взгляд даже в темноте кажется мне хитрым и торжественным.

– Еще есть, не переживай.

– Я не переживаю, я удивляюсь.

– А помните, как мы в начале сезона играли после дождя в атриуме в футбол? – тихо говорит Ильхам и глотает разбавленную колой водку. – У нас тогда три туриста было. Три туриста…

– Что, устал, Ильхам?

Бебек хмыкает и чиркает несколько раз подряд моей зажигалкой, высвечивая капли колы на пыльном столе. Я вытаскиваю зажигалку из его пальцев:

– Отдай, нервный ты мой.

– Почему? Я бы еще и в Египет на зимний сезон съездил, – отвечает Ильхам, бросая на меня внимательный взгляд.

– А я нет! – поспешно вставляет Бебек. – Все, хватит с меня туризма. Уродливая работа.

– Что в ней такого уродливого? – злюсь я. – Особенно в твоем случае? Бабы, море, сосны… Да и деньги очень даже хорошие для твоего возраста и статуса. Некоторые прошлогодние-то самарские квартиры себе после сезона купили. Вот ты сам, как эти русские туристы! Вечно ноешь. Нельзя даже поинтересоваться, как у тебя дела, чтобы потом не выслушивать все твои заморочки.

– Тамара, тебе чего, водка не в то горло по пала? – недоуменно спрашивает Бебек, ото двигаясь от меня. – А квартиру, между прочим, только Власовы купили, и то им родители по могли.

Я вздыхаю и отпиваю из стакана теплую, пощипывающий язык жидкость.

– А вообще, да. Тупая работа, согласна. Туристы тупят, потому что они отдыхать приехали: даже если дома с ними все в порядке, то здесь им мозги не нужны. Самое серьезное решение, которое они принимают, – пойти ли им глазеть на лавки до обеда или после. Мы тупим, потому что работа большого ума не требует. Врать и продавать только и нужно уметь. – Потянувшись, я отщипываю веточку от туи в кадке и растираю ее между пальцев. – И у меня такое чувство, что жизнь проходит мимо… пока я тут, в соснах…

– Да ладно тебе, все нормально! – Бебек хлопает меня по плечу. – Поедешь в Москву, потусуешься там с мужиком каким-нибудь, все пройдет.

– М-да, с тремя туристами нам было как-то веселее, – вставляет Ильхам.

– Это точно! Номера можно было менять хоть каждый час! – смеется Бебек. – О, слушайте, я сегодня подумал, а может, нам коробку для чаевых завести? На ресепшене же стоит, и в ресторане тоже! Мы ведь не меньше работаем!

– Стоят-то они стоят, да кто в них деньги кладет? – замечаю я. – А знаете, кстати, версию, откуда взялась традиция давать чаевые?

– Откуда? – поворачивается ко мне Ильхам.

– Якобы началось все давным-давно с заведений… общепита. Чтобы прислуживающие не завидовали посетителям, посетители давали им деньги, чтобы они тоже могли выпить. В подтверждение версии: в большинстве языков используется слово, означающее деньги для напитка, – чаевые, винные и так далее.

– Странно, что в России их водочными не назвали, – фыркает Бебек. – А в английском тогда почему tips? Что это такое?

Я качаю головой:

– Не знаю. Я только слышала, что это расшифровывается как To Insure Prompt Service [19] , но, по-моему, это придумали уже в наши дни.

– Это тебя в инязе такому научили? – интересуется Ильхам.

– Может быть, не помню уже… Я ж тебе говорю, что тупею.

Мы замолкаем и пьем дальше молча. Бебек подливает в стаканы водки и колы. Из лобби-бара доносятся смех, гул голосов и звон стаканов, и этот шум делает нашу потайную терраску еще более уютной. Я отпиваю и отпиваю едкой жидкости, но опьянения не чувствую – лишь горячеет верхняя губа и над ней появляются капельки пота.