— Чувак, у тебя вообще серые клетки откинулись от кислоты?! — прокричал «мятая футболка». — Я о подоплеке соучастия. Типа, если не встреваешь в мочилово — ты подонок!

— Я понял, что меня могут грохнуть, если догонят, — заржал сосед.

— Ваш мартини готов, — пододвигая к Толику фужер на длинной тонкой ножке, сказал бармен. Тогда дизайнер отвлекся от подслушивания обсуждения придуманного им по социальному заказу текста. «Дело делается, работу обсуждают», — порадовался он, слегка озадаченный непонятливостью одного из парней.

— Вот деньги, — расплатился он за напиток, взял его и пошел к столику, за которым ждала Полина. По пути еще раз отметил, как она сегодня хороша и что его начинает штормить от выпитого.

— Вот ваш мартини, мадемуазель, — чуть не выронив фужер из размякших рук, сказал Толя.

— Спасибо, сэр, — ответила женщина, принимая напиток. — Смотри, как красиво сделали свечки.

Толик повернулся к танцполу, на котором колыхались колосьями люди, а по стене загорались лампочки, люминесцентные огни, и время от времени, когда музыка сбавляла темп, превращаясь из водопада в плавную и тягучую реку-мелодию, по стенам вспыхивали встроенные свечки. Парень уставился на один из язычков искусственного пламени, и перед глазами встал внутренний свод церкви, в которую он приходил молиться, живя в Оренбурге. Современные биты отступили, уступая место хоровому пению. С икон на него смотрели святые, верующие били поклоны и без устали крестились, шепча молитвы, подпевая. От серебра и золота все поплыло перед глазами. Церковный запах проник в нос. Голова парня закружилась. Свечка подрагивала перед ним, разгораясь сильнее. Он ощутил тепло на коже. И чей-то рот жарко зашептал ему в самое ухо: «Перед ликом святым говори! Как матери говори, что с моим мальчиком?!» Церковное пение исчезло, снова брызжет клубный микс, а голос уже над его ухом кричит: «Что с твоим мальчиком?!» Толя зажмурился, сжав руки в кулаки, расправив их и снова сжав. Голос повторил: «Что с твоим мальчиком?!» Толя открыл глаза и посмотрел вверх. На него смотрела девушка с черными волосами.

— Очнулся, — произнесла она. — Полин, могу я присесть?

— Конечно, — попытавшись запустить пятерню в волосы, но вспомнив, что они уложены в строгую вечернюю прическу, кивнула женщина.

Незнакомка отодвинула третий стул, доселе пустовавший. Поставила на столик бокал, судя по красному цвету и бархатистой консистенции жидкости, с «Кровавой Мэри» и положила пачку удлиненных дамских сигарет.

— Это Лиза, коллега по работе, — представила девушку Полина. — Это Анатолий, мой…

— Троюродный брат, — вставила Елизавета, вынимая сигарету.

— Так точно, — кивнул парень. — Что это у тебя за коктейль?

— А, «Машка»! — перебрав пальцами в воздухе, словно стуча подушечками по столу, ответила девушка. Она прикурила, убрала зажигалку.

— Я думал, «Кровавая Мэри», — протянул Толя, подпирая правой рукой висок, а левой ища под столом колено Полины, сложившей обе руки на стол.

— Так и есть, — улыбнулась Лиза, выпустив кольцо дыма изо рта. — Просто бармены так называют эту штуку. Так короче, а значит, быстрее.

— Ты одна? — подключилась к разговору Полина, чувствуя, как ее колено гладит мужская рука. Толя смотрел на нее прищуренными хитрыми глазами.

— Одна. Дома скучно, вот вышла погулять, — ответила та.

Они поговорили обо всем и ни о чем, минут тридцать потанцевали под что-то модное, название чего все трое забыли. Перед тем как разойтись по домам, заказали еще по коктейлю. Потягивая через трубочку густую сливочно-белую консистенцию, стоившую немалых денег, Толя услышал:

— Извини, что напоминаю. Ты раньше знал Сергея, который тогда напал на тебя?

— Все в курсе того, что на меня напали?! Нет, не знал я Сергея, — ответил парень.

— У нас несколько человек в тот день поднимались в ваш офис, — пояснила Полина причину осведомленности коллеги. — Лиза тоже успела застать арест этого…

— Да и что такого. В высотке только на эту тему судачили дня два, — закуривая, бросила Елизавета. — Я к чему спросила-то. Он, этот Сергей, странный был какой-то. Может, ты с ним спорил, вот он и психанул?

— Я с ним не спорил. А ты его знаешь? — задал вопрос Анатолий, ощущая на языке приторность входящего в коктейль ликера.

— Несколько раз сталкивалась до того момента, пока он не исчез. Сейчас-то я знаю, что его в психушку упекли, а тогда думала, что он на войну подался, наемником.

— Почему ты так подумала?! — Эту фразу Толя прокричал, потому что с танцпола донеслись чрезвычайно громкие звуки, перекрывавшие голос.

— Он со мной как-то в лифте ехал тет-а-тет! — объясняла девушка. — Приблизился, посмотрел пристально так… Бррр, вспоминаю, и холодок по спине… Говорит: «Ты согласилась бы брать дополнительные деньги за убийство людей»? Я в шутку, лишь бы отвязаться: «Смотря сколько. А что, тебе предлагают? Соглашайся!» Он свое лицо чуть ли не прижал к моему и шепчет: «А мне не предлагали, просто дали задание, и все, я сам все узнал, и мне это нравится». Тут лифт остановился, вошли еще люди, мы поехали на первый этаж.

— Ужас, — слизнув капли сливочного алкоголя со стенок фужера, вставила Полина. — Тебе повезло, что он… Даже думать не хочу.

— А о чем он говорил, он не пояснял? — спросил Толя, допив свою порцию.

— Как было, так я и рассказала. Поделилась, и на душе полегчало.

На танцполе включили веселую танцевальную обработку песни популярной западной грандж-группы.

— Опа-опа, песня клевая, я танцевать пойду, — вскочила Лиза, второпях туша окурок. — Вы со мной?

— Мы уходим, — прикрыв левой рукой глаза, а правой распуская укладку-ракушку, ответила Полина. Потом посмотрела на Толика, уточнила: — Мы уходим?