Решение пришло раньше, чем Щепкин успел осознать его. Он резко вывернул руль. Автобус пронесся мимо…

Последним, что увидел лейтенант, были белые столбики, брызгами разлетевшиеся в стороны…»

Лерин голос дрогнул и оборвался так звонко, будто у неё в горле что-то лопнуло. Все молчали.

— Здесь осталось всего несколько строчек, ребята, — сказала Лера и медленно дочитала эти строчки:

— «… Сразу же за городской чертой начинается длинная дамба. Она протянулась на четыре километра; ширина проезжей части здесь едва позволяет разойтись встречным автомобилям. Водители, въезжая на этот участок, держатся правой стороны и снижают скорость. Ночью фонари проходящих машин выхватывают из тьмы силуэт мотоцикла и рядом одинокую фигуру офицера. Порой беззаботный водитель, нарушивший правила, уже готов наговорить обидные, резкие слова, но, рассмотрев молодое, пересеченное глубоким шрамом лицо старшего лейтенанта милиции, смущенно умолкает…»

Умолкла и Лера. Ребята сидели тихо, не шевелясь.

Инна Андреевна хотела что-то сказать, но оглянулась и вдруг приложила палец к губам, поспешно взяла со стола газету и убрала её в сумочку.

По школьному двору шел высокого роста человек в светлых брюках и в ковбойке с короткими рукавами. Человек шагал размашисто и упруго; сразу можно было понять, что он привык ходить на большие расстояния. Его мускулистые руки были загорелыми, и лицо тоже было коричневым, и его нисколечко не портил глубокий белый шрам. Наоборот…

— Здравствуйте, товарищи, — громко сказал Щепкин и осёкся: уж очень пристально смотрели на него пионеры и встали зачем-то, как в классе, когда входит учитель. — Извините, Инна Андреевна, за опоздание. Пешком добирался…

Неожиданно Клим рванулся к Щепкину.

— Сергей Павлович!.. Сергей Павлович, я никогда не буду пить водку и нарушать правила движения!..

— Ну вот и хорошо! — Щепкин усмехнулся, погладил Клима по голове. — Значит, будешь отличным водителем.

— Я буду, как вы! Техником-лейтенантом!

Все засмеялись. Напряжение сразу прошло.

— Ребята, — сказала Инна Андреевна, — сегодня у всех нас выходной день. У Сергея Павловича тоже. Давайте попросим его: пусть прокатит нас на «Кузнечике». — И лукаво посмотрела на Щепкина.

Хитрая Инна Андреевна! Ну ясно, она заранее договорилась с Сергеем Павловичем, а сейчас делает вид, что его надо просить.

Конечно, Щепкина просить не пришлось. Он сразу же сказал:

— Слушать меня внимательно! Что надо сделать перед выездом из гаража? Отвечайте по порядку. Быстро!

— Проверить тормоза, — сказал Игорь.

— Рулевое управление, — сказал Симка.

— Масло и бензин, — сказал Славка.

— Воду, — сказала Лера.

— Машина должна иметь чистый и опрятный вид, — сказала Нинка.

А Климу не осталось что сказать. Но он подумал немножко и сказал:

— Надо проверить, чтобы шофер был трезвый.

— Молодцы! — сказал Щепкин. — Выполняйте!

И вот по широкой солнечной набережной, взлетая на горбатых мостиках, уже несется автомашина — самая лучшая, самая быстроходная, самая красивая! Ровно поет мотор, шелестят покрышки по асфальту, шелестят деревья на бульваре, шелестит, развевается на ветру шарфик Инны Андреевны. Она обняла за плечи девочек, а мальчишкам то и дело напоминает:

— Держитесь же! Ещё вывалитесь!

Клим сидит рядом с водителем, смотрит на его руки. Эти сильные загорелые руки спасли целых два автобуса пионеров, не побоялись повернуть руль самосвала тогда, там…

— Сергей Павлович, мы сейчас поедем туда… На опасный участок, правда?

Щепкин скашивает удивленные глаза на Клима.

— Вот ещё! Зачем нам нужны опасные участки? Мы поедем в самое безопасное место…

Машину подбрасывает на горбатом мостике. Из кузова доносится визг девчонок, а потом песня:

«Кузнечик» несется, как стрела, навстречу ветру и сверкающему солнцем заливу. Лера осматривается.

— Инна Андреевна, ребята, глядите-ка — Дорога чемпионов. Мы приехали на Острова!

Наверное, в некоторых городах тоже есть острова, — это вполне возможно. Но таких островов, как в Ленинграде, нет нигде! Так же, как нигде нет таких белых ночей; недаром же их красоту увековечил Александр Блок. У него в одном стихотворении сказано: