— Что, тяжело? — спросил он, поворачивая голову к новенькому. — Как зовут-то?

Тот не ответил, голова его, поднятая высоко вверх за счет кровати, лежала так, что лица Анатолий не видел. Он перевел взгляд на капельницу.

— Э, да у тебя она что-то не капает.

Вскочив с кровати, он взглянул на лицо соседа и вздрогнул. На лбу у того, чуть выше левой брови, виднелось явное пулевое отверстие с запекшейся по краям бахромой крови.

Стриж так и не понял, за что его невзлюбил следователь прокуратуры Поплавский. Даже первый взгляд, брошенный на него этим высоким, худощавого сложения мужчиной в возрасте далеко за пятьдесят, не предвещал ничего хорошего. Теперь же, по прошествии часа их официальной беседы, Стриж молил Бога об одном: только бы сдержаться и не нагрубить этому человеку. В профиль Поплавский удивительно походил на Мефистофеля: крючковатый нос в сочетании с выпирающим подбородком. Было в следователе еще одно качество, роднившее его с демоном зла, — желчная ирония, с которой он сопровождал все показания Стрижа.

— Значит, звука выстрела вы не слышали? Ну конечно, если вы не сразу заметили труп на соседней кровати, мало ли что там валяется, то что говорить о выстреле…

— Я не мог его слышать, я стоял на крыльце, с другой стороны здания.

Поплавский хотел снова что-то сострить, но тут его отвлек оперативник, стоящий у окна.

— Дмитрий Александрович, посмотрите.

Следователь, подойдя к окну, долго смотрел в бинокль туда, где очень далеко равномерно мигал свет мощного фонаря.

— Метров триста? — спросил Поплавский у оперативника.

— Пожалуй, даже больше. Около четырехсот.

— Да, и с первого же выстрела. Столько стараний и усилий, чтобы убить не того, кого надо.

Он покосился на сидевшего на своей постели Стрижа, потом подошел ко все еще лежавшему на кровати телу убитого, всмотрелся в застывшие черты лица.

— Да, сходство несомненное. Не повезло парню. Пережить такую катастрофу и так нелепо погибнуть.

— Значит, не судьба, — с улыбкой констатировал веселый оперативник.

— Зато очень повезло гражданину Стрижову, — снова ковырнул Поплавский.

Стриж поморщился. Не любил он это иноязычное «гражданин». Зону напоминало.

— Ладно, уносите тело, — скомандовал Поплавский.

Вскоре два санитара с грохотом втиснули в узкую палату каталку и взялись перекладывать тело. Анатолий отвел глаза. Еще когда убитого осматривал медэксперт, он приподнял голову с подушки, и Стриж, сам не желая того, увидел размозженный затылок парня и кровавое пятно на белой наволочке.

"Сейчас меня бы так перекладывали", — подумал он.

— Ну что ж, Василий Макарович, третье покушение на вашего подопечного, — обратился Поплавский к сидевшему скромно в уголке Пименову. Капитан героически боролся со сном, его выдернули буквально из постели, а перед этим он сутки отдежурил, почти не спал.

— Выходит, так, — устало прикрывая глаза, отозвался Пименов.

— Надо было все-таки добиться, чтобы здесь поставили наряд милиции, — ворчливо заметил Поплавский, что-то записывая в своем протоколе.

— Да толку-то. Кто думал, что с такого расстояния из винтовки пальнут? — попробовал возразить капитан. — На окно же их не поставишь.

Санитары, вывозя каталку, широко открыли дверь, и Стриж заметил мелькнувшее и исчезнувшее удивленное лицо Ильи. Дверь закрылась, и Стриж поблагодарил Бога, что Илья сориентировался и не сунулся в палату.

— А чтоб люди зря не гибли, надо просто изолировать гражданина Стрижова, например, в нашем лазарете при СИЗО, и все в порядке.

— Но это значит просто арестовать его, а у нас против него ничего нет, — попробовал возразить ему Пименов.

— Можно привлечь на основании указа Президента до трех суток, а там что-нибудь найдем. Так просто у нас ни за что не убивают.

Закончив писать, Поплавский откинул назад привычным движением постоянно падающие на глаза длинные, наполовину седые и на вид давно не мытые волосы.

— Вот вам на первое время расписочка о невыезде из города. Пока ограничимся этим.

У Стрижа эта мера пресечения вызвала недоумение. Похоже, что его приравняли к тем, кто на него покушался. Ставя подпись, он чересчур резко черканул последний завиток, чем незамедлительно вызвал новый комментарий Поплавского.

— И не надо нервничать. На сегодня это все, можете спать спокойно, только окно закройте на всякий случай. Пойдемте, Василий Макарович.

И они ушли, оставив Стрижа, наконец, одного. Вскоре пришла дежурная нянька, и привычным жестом, без всяких эмоций сграбастав окровавленную постель, ушла, погасив напоследок свет. Стриж включил над кроватью маленький ночничок, затем, подойдя к окну, задернул занавеску. Раму закрывать он не стал, без этой ночной прохлады он бы не уснул. Вскоре пришел Илья.