— Второй раз вот так… из-за меня… у нее тоже осталась дочь.

— Ладно, не переживай, ты ведь не думал, что так получится, — мягко сказал Винтер, покосился на окаменевший профиль Стрижа, но все-таки задал вопрос. — Лучше скажи, кто-нибудь был при вашем разговоре?

— Нет.

— А звонил как, через код?

— Да.

— Какая была та записная книжка?

— Небольшая, — Стриж показал на ладони размер, — светло-зеленая.

— Нету, — констатировал Винтер.

— Значит, точно из-за меня убили.

— Ты как договорился, позвонишь или заедешь?

— Заеду.

— Значит, ждала. И дверь открыла сама. Значит, позвонил кто-то знакомый.

Стриж задумался, припомнил манеру Нади широко распахивать дверь, не спрашивая, и отрицательно покачал головой.

— Нет, она всегда так.

— Телефон ты, конечно, не помнишь? — продолжал допытываться Винтер.

— Нет. Да и генерал должен был уехать в Чечню.

— Значит, оборвали ниточку. Но генерал что-то знал, иначе бы ее не убили.

— И убили из-за меня, — снова повторил Стриж и опять попытался втолковать Винтеру. — Ты понимаешь, снова женщину убили из-за меня. Дочка завтра должна приехать, ждала она ее очень.

В голубых глазах его блестели слезы.

— А где ребенок? — осторожно спросил Винтер.

— У матери, на Урале. Завтра должна была встречать.

— Плохо, — вздохнул Винтер, положил руку на плечо Анатолия, потом встал. — Поехали, мне надо заскочить в отдел, да и еще дела есть. Тебя к дому подкинуть?

Стриж кивнул головой.

Когда Винтер подъехал к дому Нади, там уже вовсю шло следствие. Тело убитой увезли, в прихожей остался только его силуэт, очерченный мелом. Навстречу Винтеру повернулся высокий черноволосый парень с легкой склонностью к полноте и густыми аккуратными усиками скобочкой.

— Нет, Сань, ты что делаешь? Звонишь, вызываешь нас, а сам смываешься бесследно? Протокол толком и то не составишь.

Владимир Василенко из всех работников прокуратуры был самым толковым, и Винтер только развел руки в знак вины.

— Прости, Володя, но пришлось немного заняться психотерапией. Я к твоим услугам.

— Тогда начнем сначала?

— Нет, начнем с конца. Покажи-ка мне нож, с ним уже поработали?

— Да, он уже упакован.

Винтеру подали аккуратно запакованный в полиэтиленовый пакет нож, и он снова удивился его необычной форме. Кроме деревянной ручки его отличало еще и необычной формы лезвие. Практически это был один из видов стилета. В сечении он представлял собой ромб, не более полутора сантиметров шириной. В отличие от небрежно сделанной ручки, лезвие сверкало зеркальной чистотой. Рассмотрев нож со всех сторон, Винтер прикинул его на центр тяжести. Лезвие явно перевешивало. Василенко с интересом наблюдал за манипуляциями коллеги из ФСБ.

— Ну и что? — спросил он Винтера.

— Тебе не кажется, что он не предназначен для ближнего боя? Это типичный метательный нож. И, кажется, я даже смогу тебе назвать убийцу. Ты можешь отлучиться на пятнадцать минут?

— Конечно. Вить, продолжай осмотр, я уйду.

Они спустились вниз, сели в машину Винтера. Через пять минут он вводил Василенко в ту самую комнату, где принимал Стрижа с Андреем. Следователь присвистнул, увидев собранное тут богатство.

— Слыхать слыхал, но не представлял, что это так вот… — он сделал неопределенный жест руками. Пока он, покачивая головой, разглядывал коллекцию, Винтер снял что-то с ковра, положил на стол, довольно хмыкнул и позвал следователя:

— Володя, иди посмотри.

Василенко подошел, глянул на стол и снова выразительно свистнул. Два ножа, лежавших на столе, отличались только тем, что один из них был в полиэтиленовом пакете.

— Ну вот, а теперь можешь записывать имя, — сказал Винтер следователю.

Ночью Стриж почти не спал. Долго ворочался в постели, прислушиваясь к могучему храпу друзей. Затем не выдержал, вышел на кухню, машинально поставил на газ чайник. Вскоре на кухне появилась заспанная, с всклокоченными волосами Ленка.

— Ты чего не спишь? Время четвертый час.

— Не спится.

— Переживаешь насчет этой своей проститутки?

Анатолий угрюмо покосился на жену.

— Ты как хочешь ее обзови, но она была неплохой женщиной, тем более матерью.

Ленка зашла со спины сидящего за столом Стрижа и, положив руки на плечи, спросила:

— У тебя ведь с ней что-то было?

— Почему ты так думаешь?

— Ну, а с чего бы иначе ты так переживал?

Стриж мысленно признался, что это именно так. Слишком явно он помнил плотное, страстное в любви тело Нади.

— Ну так что, ведь было? — продолжала допрашивать Ленка.

— Было-было, успокойся, — согласился Стриж.

Руки Ленки, в этот момент ворошившие волосы Стрижа, мгновенно сжались. Анатолий вскрикнул от боли, но сопротивляться не стал.

— Кобель, ты и есть кобель! Так тебе и надо, сиди вот, мучайся!

И она ушла, оставив его снова один на один со своей совестью. Впрочем, вскоре поднялся Андрей. Сел рядом, некоторое время сидел молча.

— Не ложился еще?

— Нет.

Они помолчали.