— Это опасно!

— Угу, — кивнул Грэм и сел на землю, скрестив ноги. — Надо подумать…

— Что тут думать? Обойти подальше и все! И нечего тут рассиживаться, только время терять!

— Гораздо больше времени мы потеряем, если пойдем в обход. Сядь, посиди. И помолчи немного, дай мне подумать…

— Не указывай мне, что делать! — возмутилась Ванда, но больше для порядка, потому что тут же уселась рядом; повозилась немного, устраиваясь поудобнее. Но молчать не смогла: — И долго ты будешь думать? Сидеть холодно, знаешь ли…

— Чем меньше ты будешь говорить, тем быстрее я буду думать.

Ванда гневно фыркнула, но ничего не сказала, отвернулась, о чем-то задумалась. Грэм, стараясь на нее не отвлекаться (это было нелегко), попытался сообразить, как лучше поступить. Обойти ли, в самом деле, укрепление по широкой дуге, или подойти ближе, узнать, в чем дело, и, если атакуют медейцы, поехать короткой дорогой, потому что вроде как свои… Но, может быть, его загадочным спутникам нельзя показываться на глаза и землякам тоже? Он выругался про себя. Как можно решать вслепую? Нет, без совета Ива не обойтись.

— Безымянный на ваши головы, — пробормотал он вполголоса.

— Что? — тут же повернулась Ванда. — Ты что-то сказал?

— Я сказал, что ваша скрытность до добра не доведет.

— По-моему, ты сказал другое, — девушка смотрела настойчиво, наматывая на палец медный локон. Получалось у нее исключительно мило.

— Не важно. Смысл тот же…

Ванда обиженно надула губки и нахмурилась. Грэм, глядя на нее, не удержался от улыбки: настоящий ребенок. Какая прелесть…

И шевельнулась проклятая заноза в сердце.

— Ты придумал что-нибудь?

— Нет. Не зная ничего, трудно решать. Нужно переговорить с Ивом.

— Опять Ив! Почему ты всегда советуешься с ним? — возмутилась Ванда.

— Во-первых, не всегда. Во-вторых, он кажется наиболее здравомыслящим человеком в вашей компании, — Грэм еще раз насладился гневным румянцем на щеках девушки. Он был восхитителен.

— Ну, знаешь ли! Это уже просто… просто…

От возмущения она не могла найти слов. Грэм усмехнулся и решил еще «подколоть» ее:

— Даже не знаешь, что и возразить? Значит, я прав…

— Это ни в какие ворота не лезет! Ты все-таки думай, с кем говоришь!..

— А с кем я говорю? — серьезно спросил Грэм.

Ванда осеклась и сердито тряхнула кудрями.

— Ты все время меня провоцируешь. Хочешь поймать на слове? Дожидаешься, пока по неосторожности сболтну что-нибудь? Ты, наверное, и впрямь касотский шпион.

— Будь я касотским шпионом, — пожал он плечами, — ты бы не сидела тут так мило и спокойно. А лежала бы связанная по рукам и ногам и подвергалась бы допросу с пристрастием. Так что не неси чуши, девочка.

— Девочка? — продолжала кипятиться Ванда, все больше распаляясь. — Девочка?! Придержи язык, бродяга!

— Спокойно, — сказал Грэм примирительно. Ему вовсе не хотелось нарываться на еще одну пощечину. — Ты должна извинить меня, ведь я не знаю, с кем говорю…

— Прежде всего — ты говоришь с дамой! — задрала веснушчатый носик Ванда. — И уже одно это должно послужить причиной для уважительного обращения!

— Хорошо, я буду уважительным, — покорно согласился он, пряча улыбку, и отвернулся, устремив взгляд на крепость.

Несколько минут Ванда дожидалась его слов или действий, но Грэм не говорил и не двигался, и она занервничала и потеряла терпение.

— Ну и чего мы ждем? Ты вроде уже подумал…

— Хочу немного посидеть в тишине и спокойствии.

Ванда фыркнула и поднялась на ноги. На месте ей не сиделось, а расхаживать мешали колючие ветки кустов, и она не знала, чем заняться. Грэм, делавший вид, что изучает лежавшие перед ним холмы, наблюдал за нею краем глаза, сознательно бередя сердечную рану. Все-таки, подумал он, таких красивых девушек я еще не видел… Красивых? Ему никогда не нравились девушки такого типа, как говорится, "кровь с молоком", а вот поди ж ты… Не красавица, крепкая, румяная, со вздорным характером, а как зацепила, просто глаз не оторвать.

Рыжие волосы вспыхивали пламенем в редких лучах солнца, проскальзывающих сквозь низкие облака, и Грэму очень хотелось прикоснуться к этим кудрям, а еще лучше — зарыться в них лицом и вдыхать запах осенних листьев. Почему-то казалось, что именно так они и должны пахнуть. Но — нельзя, нельзя!..

Скучающая и встревоженная Ванда крутилась на месте, подставляя лицо ветру. Здесь, на вершине холма, здорово ветрило, и было довольно холодно; она поеживалась и куталась в плащ. Грэм сидел неподвижно, как истукан, не чувствуя ни ветра, ни холода, забыв обо всем, кроме игры солнечного света в рыжих волосах. Он уже даже не притворялся, что осматривает окрестности, и Ванда это заметила.