Ванда поняла, что ее услышали, и перестала подкрадываться. Остановилась в нескольких шагах за спиной Грэма, тихо кашлянула и позвала:

— Грэм! Грэм, слышишь меня?

— Слышу, — отозвался тот, не оборачиваясь и все еще пытаясь совладать с лицом. — Что тебе нужно?

— Я же обещала, что мы поговорим.

— Мы уже поговорили.

— Не о том. Я… я хочу объяснить, в чем наша проблема. Ведь ты хотел знать, так?

Грэм повернулся к ней.

— Хотел. Но ты вроде бы сказала, что это не моего ума дело?

Ванда досадливо сморщилась.

— Не ехидничай, иначе я уйду.

— Садись. Я внимательно тебя слушаю.

Она огляделась, подыскивая местечко поудобнее, ничего не нашла и с вздохом устроилась на камнях рядом с Грэмом.

Снова вздохнула.

— Слушаю тебя, — повторил Грэм нетерпеливо.

— Не торопи. Мне надо… надо собраться с мыслями. Не знаю, с чего начать…

— С начала, — посоветовал он, не удержавшись.

— Почему ты такой ехидный? — спросила Ванда сердито. — Я сейчас расскажу… только сначала поклянись, что честно ответишь на один вопрос.

— На один?

— Один единственный.

Грэм насторожился. Далее могло последовать все, что угодно.

— Клянусь.

— Хорошо. Тогда ответь, чем ты занимаешься? Чем зарабатываешь на жизнь?

Грэм долго молчал. Ответить честно значило еще больше увеличить пропасть между собой и Вандой. И, возможно, окончательно отвратить ее от себя. Но он уже поклялся, и Ванда смотрела на него с нетерпеливым ожиданием.

— Если скажу, у тебя может пропасть всякая охота говорить со мной, — медленно сказал он.

— Даже так?

— Даже так.

— А мне все равно, — упрямо сказала Ванда. — Я уже сказала, что мне плевать, пусть даже ты разбойник и убийца… Ну? я жду…

— Я брат Фекса, — сказал Грэм.

Ванда нахмурилась.

— Брат Фекса? Что это значит? Постой-ка… это ведь, попросту… вор?! Значит, Ив прав, что не доверяет тебе? И Оге…

— Я сразу сказал ему, кто я такой. Он не поверил. Ты — тоже. А зря.

— Да уж. Вор… А ты, случаем, не…

— Нет, — перебил Грэм. — Клянусь. У меня и в мыслях не было. Если не веришь, можешь проверить вещи.

Ванда дернулась, словно хотела отодвинуться подальше, но удержалась и осталась на месте. Выражение лица ее, впрочем, было достаточно красноречиво. Грэм тихонько вздохнул.

Все получалось так, как он и предполагал.

— Не стану я проверять вещи. Мне все равно, пусть тебя хоть разыскивают за убийство, — повторила Ванда, правда, в этот раз гораздо менее уверенно.

— Окажись я в самом деле убийцей, ты не рассуждала бы так, — тихо сказал Грэм.

— Не знаю… Может быть… А скажи, что наинский вор делает в Медее, да еще в малолюдных местах? Вроде бы, здесь тебе поживиться нечем.

— А это — уже второй вопрос. На него отвечать я не обещал.

Ванда обиженно надула губы. Судя по всему, ее не очень встревожила новость, что их загадочный спутник оказался банальным вором. Гораздо сильнее ее задел отказ Грэма удовлетворить ее любопытство касательно его жизненных обстоятельства. На редкость легкомысленная девчонка, не зря ее Ив упрекал.

— А ты? — спросил Грэм. — Не передумала еще порадовать меня своим рассказом?

— Надо бы передумать, — мрачно сказала Ванда. — Но я расскажу. Не надейся, не все. Рассказать все я не имею права, понимаешь?

Начало было интересное. Права она не имеет… Что там такое, тайны государственного масштаба, что ли? Грэм навострил уши, надеясь недосказанное додумать самостоятельно. Если слушать внимательно, и при этом шевелить мозгами, можно понять гораздо больше, чем предполагает рассказчик.

— Что ж, — начала Ванда не очень охотно. — Для начала знай, что мои родители — очень знатные люди. Думаю, ты уже и сам догадался. Оге, Ив и Корделия тоже принадлежат к знатным родам. Мой брат… Он старше меня на девять лет, — продолжала Ванда, заметно нервничая (она сцепила между собой пальцы с такой силой, что просто чудом еще не сломала их). — Это большая разница в возрасте, но у нас всегда были хорошие отношения. Я бы сказала, доверительные. Всегда Дэмьен (так зовут моего брата) был моим лучшим другом. Я очень люблю его, хоть у нас разные отцы. Его отец погиб на охоте при неясных обстоятельствах, когда брату было года четыре или пять. Дэмьен почти не помнит его. Но чтит его память.

— Мой брат и мой отец всегда были в натянутых отношениях. Мама второй раз вышла замуж, когда Дэмьену исполнилось восемь, и он очень болезненно воспринял такую измену его отцу. Отчим тоже его не очень-то жаловал… Видишь ли, у нас в Медее женщины не наследуют, разве что при отсутствии наследника мужского пола — а Дэмьен как раз и есть такой наследник. После смерти моего отца к нему перейдет и титул, и все состояние, так что Дэмьен отцу всегда был как кость в горле, но он терпел его как неизбежное зло, отчасти чтобы не огорчать матушку… Дэмьен тоже терпел отца как неизбежное зло…