Не дожидаясь одобрения или возражений, Грэм стал осторожно спускаться вниз. Глинистый склон оказался скользим, хотя в последние дни дожди и не шли, и несколько раз Грэм проехался, как с горки, цепляя каблуками по земле и оставляя за собой две глубокие рытвины. Последние несколько футов он съехал, с трудом удерживая равновесие. Оказавшись внизу, он глянул на склон и подумал, что подниматься будет гораздо тяжелее, чем спускаться.

Серебряная в овраге притворялась горной речкой, весело прыгая по камням. Грэм обрадовался: при надлежащей ловкости по этим камням можно будет перейти на другой берег. Правда, он сильно сомневался, что их кони смогут — и захотят — прыгать по этим каменюкам, поэтому дно стоило проверить. Сев, он стянул высокие сапоги и подвернул штаны выше колен.

Течение оказалось довольно сильным, но не настолько, чтобы сбивать с ног. Вода местами доходила до колен, и все бы ничего, если бы не скользкая поверхность камней с острыми выступами. По ним особенно не попрыгаешь, подумал Грэм с досадой, особенно босиком. Впрочем, будь он один и без коня, он, пожалуй, и рискнул бы. Но вот акробатические способности спутников вызывали у него серьезные сомнения.

Вернувшись на берег, Грэм отыскал довольно длинную палку и отправился мерить глубину между камнями. Кое-где вода доходила до пояса. Более глубоких мест не нашлось. Можно было попробовать перебраться.

Выбираться наверх Грэм даже не стал и пытаться, рассудив, что дело это безнадежное, если только не применять веревки в качестве тросов. Он крикнул снизу спутникам, чтобы они спускались к нему, выразив заодно надежду, что вчетвером они сумеют свести лошадей без его помощи. Оге в ответ произнес длинную речь, смысл которой сводился к тому, что Грэм — тунеядец и нашел удобную причину, улизнув от неприятной и трудной работы. Грэм только усмехнулся и велел поторапливаться, посетовав, что не может дать пинка для ускорения. В ответ на такое хамство он услышал дружный смех и получил еще негодующий взгляд Ива.

Спуск лошадей оказался занятием в высшей степени экстремальным, как Грэм и предполагал. Оге и Ив порядком измучились, пока свели вниз всех пятерых коняшек, да и Грэм, который помогал им по мере сил, тоже валился с ног к концу этой операции, и перемазался в грязи с ног до головы. Оге едва не придавила лошадь Грэма, которая оскользнулась на глине и несколько футов проехала вниз; при этом медеец, вцепившийся в ее уздечку, едва удержался на ногах. Но через пару часов все пятеро лошадей, встревожено всхрапывая, стояли внизу в овраге, стреноженные, с намотанными на ветви кустов поводьями. Настал черед девчонок, но с ними было гораздо проще. Требовалось только подстраховать их и подхватить внизу, чтобы они случайно с разгону не кувырнулись и не сломали себе что-нибудь. Помня данное себе обещание не притрагиваться больше к Ванде, Грэм предоставил ловить девушку Иву, а сам занялся ее подругой, которая оказалась легкой, как перышко.

Спустившись, устроили небольшой привал. Нужно было отдышаться и смыть с себя грязь. Медейцы пристроились у берега, Грэм же по камням залез на середину реки и только там, повернувшись к спутникам спиной, стянул рубаху и начал отмываться. Скоро он почувствовал, что спину ему сверлит чей-то пристальный взгляд. Он обернулся и увидел Ванду, которая не сводила с него глаз. Это еще что такое, смутился Грэм, она что, любуется мной? Еще чего не хватало. Он отвернулся, ничего не сказав, а краем глаза заметил, что так же пристально, как Ванда на него, на нее саму смотрит Ив, мрачно сдвинув черные брови.

Когда все отмылись, немного отдохнули и перекусили, до темноты оставалось еще порядочно времени. Решили переправляться через реку, не медля, хотя спуск утомил всех, и все предпочли бы отдохнуть. И обсохнуть, кстати говоря. Грэм и Ив до сих пор напоминали русалок в мужском варианте со своими мокрыми длинными волосами. Грэм, ругаясь под нос, собрал мокрые волосы в косу; Ив, покосившись на него, поколебался, но все же просто перехватил их шнурком, завязав в хвост.

Переправа заняла не очень много времени и прошла благополучно, если не считать того, что безалаберный Оге умудрился порезать ногу, неосторожно наступив на острый выступ. Коней вели в поводу, осторожно выбирая место для следующего шага. Все спокойно, хотя и довольно медленно, перебрались на касотский берег, и только Оге вылез из воды, буквально истекая кровью. Впрочем, порез оказался не слишком глубоким, и Грэм, осмотрев его, сообщил, что рана скоро заживет.

— Откуда такие познания в медицине? — едко осведомился Ив.

Грэм пожал плечами.

— Или тебя столько резали на куски, что ты порядочно напрактиковался пришивать эти куски обратно? — продолжал Ив. — Я имею в виду — помимо отрезания кусков от других…

— Кстати! — вдруг вспомнил о чем-то Оге и повернулся к Грэму. — Чем у тебя так рассажен бок?

Оставлялось только удивляться глазастости Оге, который с приличного расстояния умудрился рассмотреть шрам.

— Где? — прикинулся дурачком Грэм.

— Вот здесь, — показал на себе Оге. — Чем это тебя так?

— Вилами.

— Вилами?! — разинул рот Оге. Девушки уставились на Грэма круглыми глазами, и даже Ив посмотрел на него с легкой заинтересованностью. — И ты жив? После протыкания тебя вилами?

— Как видишь.

— Поганая работа, — скривился Ив. — Работал дилетант, факт. Не иначе как папаша какой-нибудь крестьянской девахи застукал тебя с ней на сеновале.

— Слушайте, о чем мы говорим?! — быстро переменил тему Грэм. — Мы же на касотской территории, так, может, хватит болтать о ерунде? Давайте, наконец, по седлам и поехали отсюда!