— Вамъ, конькобжцамъ, я думаю, ни почемъ зимніе морозы, — сказалъ онъ м-ру Уардлю, когда этотъ джентльменъ, задыхаясь отъ усталости, окончилъ свои чудныя эволюціи, которыми удалось ему ршить нсколько загадочныхъ проблемъ на льду, гд ноги заступали для него мсто математическаго циркуля.

— О, да, это удивительно какъ полируетъ кровь, — отвчалъ Уардль. — Не хочешь-ли и ты покататься?

— Я катался встарину, когда былъ мальчикомъ; но теперь это было бы для меня опаснымъ подвигомъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Вотъ вздоръ, какія тутъ опасности? Попытайся, любезный другъ.

— Какъ это будетъ мило, м-ръ Пикквикъ! — закричали дамы. — Берите коньки и пристыдите эту молодежь.

— Мн бы очень пріятно, сударыни, доставить вамъ это удовольствіе, — возразилъ м-ръ Пикквикъ, — но я лтъ тридцать сряду не занимался этими вещами, и было бы теперь…

— Пустяки, братъ, пустяки! — сказалъ Уардль, схвативъ опять свои коньки съ судорожной поспшностью, которая характеризовала вс его поступки. — Маршъ, маршъ! Я побгу впередъ.

Бросившись на ледъ, разбитной старикъ перегналъ въ одну минуту и м-ра Уэллера, и жирнаго парня.

М-ръ Пикквикъ раздумывалъ весьма недолго. Одушевленный воспоминаніями юныхъ лтъ, онъ снялъ свои перчатки, положилъ ихъ въ шляпу, махнулъ рукой и быстро покатился по льду, притопывая по временамъ своею лвою ногою. Затмъ, овладвъ коньками, ученый мужъ весьма искусно описалъ два огромныхъ полукруга, при чемъ зрители и зрительницы сопровождали его залпомъ дружныхъ рукоплесканій.

— Баста, Пикквикъ! Давайте теперь кататься безъ коньковъ; ты мастеръ, я вижу, на вс руки, — закричалъ Уардль. — За нами, господа!

Это было сигналомъ для новой, чрезвычайно забавной потхи, открытой старикомъ Уардлемъ, который съ необыкновенной быстротою покатился на обихъ ногахъ, размахивая притомъ обими руками. За нимъ послдовалъ м-ръ Пикквикъ, a за нимъ Самуэль Уэллеръ, a за нимъ м-ръ Винкель, a за нимъ м-ръ Бобъ Сойеръ, a за нимъ жирный парень, a за тмъ, наконецъ, м-ръ Снодграсъ, успвшій доказать самому себ, что въ забавахъ этого рода заключается великая поэзія жизни. Вс засуетились, забгали, закружились и закатались съ такою бшеною ревностью, какъ будто отъ этой экспедиціи могла зависть судьба настоящихъ и грядущихъ поколній на Дингли-Делл.

Но здсь, какъ и везд, всего интересне было видть, какъ забавлялся самъ м-ръ Пикквикъ, удостоившій подчинить себя условіямъ игры, которая, повидимому, оживила вс силы его души. Съ какимъ безпокойствомъ озирался онъ вокругъ, когда сзади напиралъ на него какой-нибудь джентльменъ, угрожавшій своимъ быстрымъ стремленіемъ опрокинуть его навзничь, и какою лучезарною улыбкою озарялось его добродушное лицо, какъ скоро удавалось ему счастливо добираться до противоположнаго конца расчищенной площадки, откуда опять и опять начинался его рысистый бгъ! Случалось, однакожъ, и довольно часто, что ученый мужъ, уступая вліянію неотразимаго толчка, опрокидывался головою внизъ и ногами кверху, и тутъ всего назидательне было наблюдать, какъ онъ поднималъ свою шляпу, перчатки, носовой платокъ, и какъ опять становился въ общій рядъ, обнаруживая такой энтузіазмъ и такое молодечество, съ которыми ничто въ свт не могло сравниться.

Катанье на льду была въ полномъ разгар, и смхъ на берегу достигалъ крайнихъ предловъ, какъ вдругъ, совсмъ неожиданно, послышался сильный трескъ. Мигомъ джентльмены, обгоняя одинъ другого, повыскочили на берегъ, молодыя леди завизжали, м-ръ Топманъ испустилъ пронзительный крикъ. Огромная масса льда совсмъ изчезла подъ водою, и на поверхности воды заколыхались шляпа, перчатки и носовой платокъ м-ра Пикквика, и это было все, что для глазъ ошеломленныхъ зрителей осталось отъ ученаго мужа.

Грусть и отчаянная тоска изобразились на всхъ лицахъ: мужчины поблднли, дамы почти совсмъ лишились чувствъ; м-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель, сцпившись руками другъ съ другомъ, смотрли съ невыразимымъ безпокойствомъ на плачевное мсто, гд погибъ ихъ предводитель, между тмъ какъ м-ръ Топманъ, не теряя времени по-пустому, бросился со всхъ ногъ къ Меноръ-Фарму и закричалъ изо всей силы: "Пожаръ! пожаръ!" Онъ основательно разсчитывалъ, что на этотъ крикъ мигомъ сбгутся толпы народа съ баграми и дрекольями, чтобъ вытащить изъ воды утонувшаго джентльмена.

Въ ту самую минуту, когда старикъ Уардль и м-ръ Самуэль Уэллеръ приближались осторожными шагами къ провалу, образовавшемуся на льду, a м-ръ Бенжаменъ Алленъ и неизмнный другъ его Бобъ Сойеръ держали втихомолку хирургическую консультацію относительно неизбжной необходимости пустить кровь молодымъ двицамъ, упавшимъ въ обморокъ, — въ эту самую минуту, къ величайшему утшенію всей компаніи, показались на поверхности воды плечи, голова, лицо и даже очки, принадлежавшіе м-ру Пикквику.

— Подержитесь минуточку… не больше одной минуты, — проревлъ м-ръ Снодграсъ.

— О, да, минуточку, умоляю васъ, почтенный другъ нашъ, ради меня, — заревлъ глубоко растроганный м-ръ Винкель.

Мольба этого рода, въ настоящемъ случа, была довольно неумстна, такъ какъ можно было разсчитать наврное, что м-ръ Пикквикъ непремнно заблагоразсудитъ поддержать себя на поверхности воды, если не для своихъ друзей, то, по крайней мр, ради спасенія себя самого.

— На дн, что-ль, стоишь ты, пріятель? — сказалъ Уардль.

— Разумется на дн,- отвчалъ м-ръ Пикквикъ, стряхивая воду съ головы и лица: — я упалъ туда спиною и сначала никакъ не могъ подняться на ноги. Уфъ!