— Пріятная новость, очень пріятная, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, энергически бросивъ ермолку на одяло. — Это, безъ сомннія, прекрасные молодые люди съ умомъ, изощреннымъ наблюденіями, и эстетическимъ вкусомъ, усовершенствованнымъ науками. Я радъ, Самуэль, очень радъ.

— Они курятъ сигару y кухоннаго очага, — сказалъ Самуэль.

— А! — замтилъ м-ръ Пикквикъ, потирая руками, — молодые люди съ живыми чувствами, народъ разбитной, на вс руки. Вотъ это я люблю.

— Одинъ изъ нихъ положилъ свои ноги на столъ и потягиваетъ водку изъ огромнаго стакана, a другой, — y него, сэръ, очки на носу, — держитъ между своими колнями боченокъ съ устрицами и пожираетъ ихъ, какъ голодный волкъ, бросая раковины въ жирнаго парня, который между тмъ спитъ себ спокойно въ темномъ углу за печкой. Забулдыги, сэръ.

— У геніальныхъ людей бываютъ свои странности, Самуэль! — сказалъ м-ръ Пикквикъ строгимъ тономъ. — Можете удалиться.

Самуэль махнулъ рукой, поклонился и ушелъ. Черезъ пятнадцать минутъ м-ръ Пикквикъ явился въ столовую къ завтраку.

— Вотъ онъ, наконецъ! — воскликнулъ старикъ Уардль при вид ученаго мужа, — Пикквикъ, рекомендую теб братца миссъ Арабеллы Алленъ, м-ра Бенджамена Аллена. Мы зовемъ его попросту — Бенъ, и ты самъ, если хочешь, можешь употреблять эту же кличку. A этотъ джентльменъ, искренній другъ его, м-ръ…

— М-ръ Бобъ Сойеръ, если позволите, — перебилъ м-ръ Бенджаменъ Алленъ.

И, посл этой рекомендаціи, молодые люди захохотали общимъ хоромъ.

М-ръ Пикквикъ поклонился Бобу Сойеру, и Бобъ Сойеръ поклонился м-ру Пикквику. Затмъ Бобъ и искренній его другъ принялись съ пламеннымъ усердіемъ за поданныя кушанья, между тмъ какъ м-ръ Пикквикъ, въ свою очередь, принялся наблюдать внимательно обоихъ молодыхъ людей.

М-ръ Бенджаменъ Алленъ былъ довольно толстый и плотный молодой человкъ съ черными, коротко обстриженными волосами и блымъ круглымъ лицомъ. Носъ его былъ украшенъ синеватыми очками, a шея — блой косынкой. изъ-подъ его чернаго, однобортнаго сюртука, застегнутаго на вс пуговицы до самаго подбородка, выглядывали туго-натянутые гультики сро-пепельнаго цвта и потомъ — пара не совсмъ исправно вычищенныхъ сапоговъ огромнаго размра. На краяхъ сюртучныхъ обшлаговъ, несмотря на чрезмрную ихъ краткость, не было ни малйшихъ слдовъ манжетъ и лебединая шея молодого человка не обнаруживала никакихъ украшеній врод воротничковъ рубашки. Вообще наружность м-ра Бена казалась нсколько истасканною, и отъ него страшно несло табакомъ.

М-ръ Бобъ Сойеръ, облеченный въ какую-то синюю хламиду фантастическаго фасона, похожую отчасти на сюртукъ и отчасти на фракъ, ярко обнаруживалъ своей осанкой и манерами одного изъ тхъ молодыхъ джентльменовъ, которые курятъ на улицахъ днемъ и бушуютъ на нихъ ночью, которые, при всякомъ удобномъ случа, заключаютъ дружественные союзы съ трактирными служителями и отличаются другими подвигами и дяніями боле или мене забавнаго свойства. Онъ носилъ пестрые панталоны и широкій двубортный жилетъ, a вн дома обыкновенною его спутницею была толстая сучковатая палка съ огромнымъ набалдашникомъ изъ красной мди. Лишнія украшенія, въ род какихъ-нибудь перчатокъ, онъ презиралъ съ постояннымъ упорствомъ и вообще имлъ видъ, нсколько похожій на вншность Робинзона Крузо.

Таковы были дв личности, съ которыми познакомили ученаго мужа, когда онъ занялъ свое мсто за столомъ.

— Превосходное утро, господа, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

М-ръ Бобъ Сойеръ, въ знакъ согласія, слегка кивнулъ головой и тутъ же попросилъ y своего товарища горчицы.

— Вы сегодня издалека, господа? — спросилъ м-ръ Пиккяикъ.

— Изъ "Голубого льва" въ Моггльтон,- скороговоркой отвчалъ м-ръ Алленъ.

— Вамъ бы не мшало пріхать къ намъ вчера вечеромъ, — замтилъ м-ръ ГІикквикъ.

— Не мшало бы, — отвчалъ Бобъ Сойеръ, — да только мы подпили малую толику. Настойка была чудо какъ хороша; не такъ-ли Бенъ?

— Отличная настойка, — сказалъ м-ръ Бенджаменъ Алленъ, — сигары тоже недурны, a поросячьи котлетки — просто объяднье, — не такъ ли, Бобъ?

— Ну да, что въ ротъ, то спасибо, чортъ ихъ побери! — отвчалъ Бобъ Сойеръ.

Затмъ оба друга съ удвоенною ревностью принялись опустошать остатки завтрака, какъ будто воспоминаніе о вечерней оргіи содйствовало сильнйшему возбужденію ихъ аппетита.

— Царапнемъ, Бобъ, — сказалъ м-ръ Алленъ, наливая своему товарищу рюмку джину.

— Царапнемъ, — подхватилъ м-ръ Сойеръ и тутъ же залпомъ выпилъ рюмку.

Нсколько минутъ продолжалось молчаніе, нарушаемое лишь стукомъ вилокъ и ножей.

— Удивительная вещь, я всегда бываю ужасно голоденъ посл разсченія труповъ, — проговорилъ м-ръ Бобъ Сойеръ, озираясь кругомъ.

— И я тоже, — подтвердилъ м-ръ Бенъ Алленъ, — особенно если субъектъ не слишкомъ поврежденъ.

М-ръ Пикквикъ слегка вздрогнулъ.

— Кстати, Бобъ, — сказалъ м-ръ Алленъ, — окончилъ ты эту ногу?

— Не совсмъ, — отвчалъ Сойеръ, додая жаренаго цыпленка, — нога демонски мускулистая и почти вся сгнила. Это будетъ феноменъ въ своемъ род.

— Право?

— Я теб говорю.

— Я бы на твоемъ мст вырзалъ на ней свое имя, — сказалъ м-ръ Алленъ, — ты препарируешь отлично. Мы длаемъ складчину еще для одного трупа, и реестръ почти полонъ. Кадавръ будетъ образцовый, только никто не берется препарировать голову. Не хочешь-ли ты, Бобъ?