М-ръ Скимпинъ, весьма интересный юноша лтъ сорока двухъ или трехъ, приступилъ къ допросу съ самымъ искреннимъ желаніемъ сбить съ толку свидтеля, подозрваемаго въ пристрастіи къ противной сторон.

— Ну, сэръ, — сказалъ м-ръ Скимпинъ, — потрудитесь теперь объяснить милорду и присяжнымъ, какъ ваше имя и фамилія.

Предложивъ этотъ вопросъ, м-ръ Скимпинъ склонилъ свою голову на одинъ бокъ и насторожилъ ухо такимъ образомъ, чтобъ не проронить ни одного звука изъ ожидаемаго отвта, при чемъ глаза его, обращенные на присяжныхъ, говорили весьма выразительно и ясно, что онъ считаетъ этого свидтеля способнымъ ко всякому обману и что, по всей вроятности, онъ объявитъ теперь подложное имя.

— Винкель, — отвчалъ свидтель.

— Какъ ваше имя, сэръ? — гнвно спросилъ вице-президентъ.

— Натаніэль, сэръ.

— Даніэль, сэръ; Натаніэль, милордъ.

— Какъ же это? Натаніэль Даніэль, или Даніэль Натаніэль?

— Нтъ, милордъ, Натаніэль только.

— Зачмъ же вы сказали, сэръ, что ваше имя Даніэль? — спросилъ гнвный судья.

— Я не говорилъ, милордъ, — отвчалъ бдный Винкель.

— Вы сказали, — возразилъ судья, грозно нахмуривъ брови. — Откуда же Даніэль очутился въ моей книг, если вы не произнесли этого имени?

Нечего было отвчать на этотъ неотразимый аргументъ.

— М-ръ Винкель забывается немножко, милордъ, — сказалъ м-ръ Скимпинъ, бросивъ многозначительный взглядъ на присяжныхъ. — Законы, надюсь, освжатъ его память, милостивые государи.

— Совтую вамъ быть осторожне, сэръ, — сказалъ вице-президентъ, бросивъ на свидтеля мрачный взглядъ.

Несчастный Винкель поклонился и старался по возможности принять спокойный видъ.

— Теперь, м-ръ Винкель, не угодно-ли вамъ быть внимательне къ моимъ вопросамъ, — сказалъ м-ръ Скимпинъ, — рекомендую вамъ, сэръ, для собственной же вашей пользы постоянно держать на ум совтъ, сдланный вамъ милордомъ. Извольте отвчать: принадлежите-ли вы, какъ я, впрочемъ, не сомнваюсь, къ числу искреннихъ друзей м-ра Пикквика, отвтчика по длу вдовы Бардль?

— Я имю честь пользоваться знакомствомъ и дружбой м-ра Пикквика съ той поры…

— Сдлайте одолженіе, м-ръ Винкель, не увертывайтесь отъ моего вопроса. Повторяю вамъ еще, и вы отвчайте безъ уклончивости: другъ вы или нтъ отвтчика по длу м-съ Бардль?

— Я хотлъ сказать, сэръ, что…

— Угодно вамъ или нтъ отвчать на мой вопросъ, сэръ?

— Если вы не станете отвчать, мы принуждены будемъ арестовать васъ, сэръ, — замтилъ вице-президентъ, небрежно перелистывая свою записную книгу.

— Что же, сэръ? — сказалъ м-ръ Скимпинъ. — Да или нтъ?

— Да, сэръ.

— Что же такое — да?

— Я другъ м-ра Пикквика.

— Конечно, другъ, это мы очень хорошо знаемъ. Почему же вы не объявили этого сначала? Быть можетъ, вы знаете также м-съ Бардль — да, м-ръ Винкель?

— Я не знаю м-съ Бардль; но я видлъ ее.

— О, вы не знаете, но вы видли ее? Потрудитесь же, сэръ, объяснить господамъ присяжнымъ, что вы подъ этимъ разумете?

— Я хотлъ сказать, что я не былъ коротко съ нею знакомъ; но я видлъ м-съ Бардль, когда приходилъ къ м-ру Пикквику въ его квартиру на Гозуэлльской улиц.

— A сколько разъ вы ее видли?

— Сколько разъ?

— Да, м-ръ Винкель, сколько разъ? Я готовъ повторить вамъ этотъ вопросъ еще тысячу разъ, если вы желаете этого.

И м-ръ Скимпинъ, приложивъ свою руку къ губамъ, бросилъ опять многозначительный взглядъ на всхъ присяжныхъ.

Но при этомъ вопрос для несчастнаго свидтеля возникли затрудненія непреодолимаго свойства. Сначала м-ръ Винкель объявилъ по долгу совсти и чести, что ему невозможно припомнить, сколько разъ онъ видлъ м-съ Бардль. Потомъ, когда спросили, не видлъ-ли онъ ее двадцать разъ, м-ръ Винкель отвчалъ скороговоркой:

— Конечно, даже боле.

— Стало быть, видли ее разъ сотню?

— Нтъ, меньше.

— Семьдесятъ пять разъ?

— Меньше, я полагаю.

— Разъ тридцать?

— Больше.

— Что-жъ это значитъ, сэръ? — спросилъ гнвный судья. — То боле, то мене: отвчайте положительно, безъ обиняковъ.

— Онъ увертывается, милордъ, — сказалъ м-ръ Скимпинъ. — Не можете ли, по крайней мр, объявить, — продолжалъ онъ, обращаясь къ трепещущему свидтелю, — что вы видли м-съ Бардль около пятидесяти разъ?

— Да, разъ пятьдесятъ, я думаю, видлъ.

— Еще повторяю, сэръ: будьте осторожны, иначе я принужденъ буду напомнить, съ кмъ и въ какомъ мст вы говорите, — сказалъ грозный м-ръ Стерлейхъ.

Вс эти предварительные допросы и замчанія окончательно сбили съ толку бднаго свидтеля, такъ что онъ представлялъ изъ себя жалкую фигуру уличнаго вора, пойманнаго въ покраж карманнаго платка.

— Позвольте теперь спросить васъ, м-ръ Вилкель: не были-ли вы въ комнатахъ отвтчика на Гозуэльской улиц въ одно достопамятное утро, въ іюл прошлаго года?