— Какъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Неужели вы хотите сказать, что въ этихъ душныхъ и грязныхъ вертепахъ могутъ жить существа, одаренныя разумною душою?

— A почему жъ я не могу этого сказать? — возразилъ съ негодующимъ изумленіемъ м-ръ Рокеръ. — Что вы тутъ находите удивительнаго?

— И вы не шутите, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ. — Вы увряете серьезно, что въ этихъ трущобахъ живутъ люди?

— Не только живутъ, но умираютъ очень часто, — отвчалъ тюремщикъ. — И было бы вамъ извстно, что удивляться тутъ нечему, потому что y насъ все содержится въ исправности, на чистоту, какъ слдуетъ. Комнатки хорошія, не темныя, привольныя; всякій можетъ жить здсь, сколько ему угодно. И нечему тутъ удивляться. Да.

Много и еще въ этомъ род говорилъ краснорчивый тюремщикъ, считавшій, повидимому, непремнной обязанностью вступаться за интересы и честь заведенія, гд онъ состоялъ на дйствительной служб; но м-ръ Пикквикъ уже не сдлалъ никакихъ возраженій, тмъ боле, что проводникъ его, одушевленный своимъ предметомъ, началъ бросать на него весьма сердитые и, въ нкоторомъ смысл, яростные взгляды. Затмъ м-ръ Рокеръ, продолжая свой путь, пошелъ наверхъ по другой, столько же грязной лстниц, какъ и спускъ въ подземелье, о которомъ сейчасъ была рчь. За нимъ послдовалъ м-ръ Пикквикъ, сопровождаемый своимъ врнымъ слугою.

— Вотъ здсь y насъ кафе-ресторанъ, — сказалъ м-ръ Рокеръ, останавливаясь перевести духъ въ другой такой же галлере. — Тамъ будетъ еще одна галлерея, a тамъ ужъ четвертый этажъ, и вы будете спать сегодня въ смотрительской комнат, вонъ тамъ, неугодно-ли сюда.

Проговоривъ все это однимъ духомъ, м-ръ Рокеръ пошелъ опять по ступенямъ лстницы, ведя за собою м-ра Пикквика и Самуэля.

Вс эти лстницы весьма тускло освщались небольшими узенькими окнами, откуда былъ видъ на тюремную площадь, огражденную высокими кирпичными стнами съ желзной остроконечной ршеткой поверхъ ея. Площадь эта, какъ сказалъ м-ръ Рокеръ, назначалась для игры въ мячъ. Немного подальше, въ той части тюрьмы, которая выходила на Фаррингтонскую улицу, была такъ называемая — Живописная площадь, получившая это названіе отъ стнъ, гд изображены были подобія военныхъ людей во весь ростъ. Эти и другіе артистическіе рисунки, по свидтельству м-ра Рокера, были произведеніемъ какого-то маляра, заключеннаго и умершаго въ этой тюрьм за нсколько десятковъ лтъ назадъ.

Эти извстія выгружались, повидимому, сами собою изъ груди словоохотливаго тюремщика, и онъ сообщилъ ихъ вовсе не съ тою цлью, чтобъ увеличить массу свдній и наблюденій ученаго мужа. Пройдя еще одну лстницу, м-ръ Рокеръ пошелъ быстрыми шагами на противоположный конецъ узкой галлереи. Здсь онъ отворилъ дверь, и передъ глазами его спутниковъ открылся апартаментъ вовсе непривлекательной наружности. Вдоль стнъ этого номера стояло восемь или девять желзныхъ кроватей.

— Вотъ вамъ и комната, — сказалъ м-ръ Рокеръ, остановившись въ дверяхъ и бросая на м-ра Пикквика торжествующій взглядъ.

Но на лиц м-ра Пикквика не отразилось, при этомъ извстіи, ни малйшихъ слдовъ внутренняго удовольствія, и м-ръ Рокеръ, съ досадой отвернувъ отъ него взоръ, сосредоточилъ все свое вниманіе на физіономіи Самуэля Уэллера, который, вплоть до настоящей минуты хранилъ упорное и глубокомысленное молчаніе.

— Вотъ и комната, молодой человкъ! — замтилъ м-ръ Рокеръ.

— Вижу, — отвчалъ Самуэль, длая ласковый кивокъ.

— Такой комнаты не найти вамъ и въ Фаррингтонскомъ отел,- не правда ли? — сказалъ м-ръ Рокеръ съ самодовольною улыбкой.

Въ отвтъ на это, м-ръ Уэллеръ весьма замысловато подмигнулъ и прищурилъ лвый глазъ, и это, смотря по обстоятельствамъ, могло означать, или то, что онъ совершенно согласенъ съ мнніемъ вопрошающаго, или вовсе не согласенъ, или наконецъ, что онъ совсмъ не думалъ о такихъ вещахъ. Выполнивъ этотъ маневръ и снова открывъ свой глазъ, м-ръ Уэллеръ приступилъ къ разспросамъ относительно той знаменитой койки, которая, по рекомендаціи м-ра Рокера, должна была имть удивительныя свойства.

— A вотъ вамъ и постель, — сказалъ м-ръ Рокеръ, указывая на стоявшую въ углу желзную кровать, покрытую ржавчиной. — При одномъ взгляд на нее, такъ и разбираетъ охота повалиться и всхрапнуть. Лихая койка!

— Я такъ и думалъ, — отвчалъ Самуэль, обозрвая этотъ родъ мебели съ величайшимъ отвращеніемъ. — Не нужно сть и маку, чтобы спать на ней съ аппетитомъ.

— Совсмъ не нужно, — сказалъ м-ръ Рокеръ.

Самуэль искоса взглянулъ на своего господина, желая вроятно уловить на его физіономіи впечатлніе, произведенное зрлищемъ этого печальнаго и грязнаго жилища. Великій человкъ быль совершенно спокоенъ.

— A эти господа, что спятъ въ этой комнат, джентльмены, я полагаю? — спросилъ м-ръ Уэллеръ.

— Джентльмены съ маковки до пятокъ, — отвчалъ м-ръ Рокеръ. — Одинъ изъ нихъ выпиваетъ въ сутки по двнадцати кружекъ пива и не выпускаетъ трубки изо рта.

— Молодецъ! — замтилъ Самуэль.

— Первый номеръ! — подтвердилъ тюремщикъ.

Нисколько не озадаченный этимъ извстіемъ, м-ръ Пикквикъ съ улыбкой объявилъ о своей ршимости испытать на себ въ эту ночь снотворное вліяніе чудесной койки.

— Вы можете, сэръ, ложиться когда вамъ угодно, безъ всякой церемоніи, — сказалъ тюремщикъ и, слегка кивнувъ головою, оставилъ своего арестанта.