Повернувшись за конторкою на своемъ стул, м-ръ Гильсъ нагнулся къ окну и посмотрлъ сквозь инструменты, не идетъ ли его племянникъ. Но племянника на улиц не было. Мимо его лавки тащились запоздалые пшеходы съ вымоченными зонтиками, да еще мальчишка, разнощикъ афишъ, лниво плелся въ своемъ засаленномъ клеенчатомъ картуз и, остановясь передъ дверьми, чертилъ пальцемъ свое имя на мдной доск, гд красовалась фамилія м-ра Домби.

— Еслибъ я не зналъ, что онъ меня горячо любитъ и никогда не ршится безъ моего согласія уйти на корабль, его отсутствіе очень встревожило бы меня, — проворчалъ м-ръ Гильсъ, постукивая пальцами о стекла двухъ или трехъ барометровъ, — да, очень встревожило бы. Вс барометры упали! Какая мокрота на улицахъ! Мн кажется, — продолжалъ онъ, сдувая пыль со стекла компаснаго ящика, — эта стрлка не такъ постоянна, какъ привязанность Вальтера!

— Дядюшка!

— А, это ты, мой милый! — вскричалъ мастеръ морскихъ инструментовъ, быстро поворачиваясь назадъ. — Насилу-то воротился!

Въ комнату вбжалъ веселый, быстроглазый, кудрявый мальчикъ, съ лицомъ, покраснвшимъ отъ поспшной ходьбы на дожд.

— Ну, дядюшка, что ты безъ меня подлывалъ? Готовъ ли обдъ? Мн ужасно хочется сть.

— Что подлывалъ? — добродушно сказалъ Соломонъ. — Разв мн нечего длать безъ такого повсы, какъ ты? Обдъ ужъ съ полчаса готовъ, и я тоже проголодался!

— Такъ идемъ, дядюшка, — вскричалъ мальчикъ, — да здравствуетъ адмиралъ.

— Пропади онъ совсмъ! — возразилъ Соломонъ Гильсъ. Ты врно хотлъ сказать о лордъ-мер?

— Вовсе нтъ! — Да здравствуетъ адмиралъ! Да здравствуетъ адмиралъ! Маршъ впередъ!

При этой команд валлійскій парикъ и его хозяинъ безъ сопротивленія были втиснуты въ маленькую контору. Дядюшка Соль и племянникъ усердно принялись за холодное, имя въ перспектив отличное блюдо жаркого.

— Да здравствуетъ лордъ-меръ, любезный Валисъ! — сказалъ Соломонъ. — На что намъ адмиралы! Теперь твой адмиралъ — лордъ-меръ.

— A кто это повсилъ на гвоздь мою серебряную кружку? — спросилъ молодой человкъ.

— Я, — отвчалъ дядя, — она теперь не нужна; мы сегодня станемъ пить изъ стакановъ, Вальтеръ, какъ люди дловые, какъ граждане. Не такъ ли? Вдь съ ныншняго утра мы вступили съ тобой на широкую дорогу жизни.

— Хорошо, дядюшка, — сказалъ мальчикъ, — я буду пить за твое здоровье изъ чего угодно и сколько могу. Да здравствуетъ дядюшка Соль и…

— Лордъ-меръ! — прервалъ старикъ.

— Да здравствуетъ лордъ-меръ и вся городская дума! — вскричалъ мальчикъ.

Дядя съ величайшимъ удовольствіемъ кивнулъ головой.

— Ну, теперь раскажи-ка намъ про свой торговый домъ! — прибавилъ Соломонъ Гильсъ.

— О, дядюшка, про него нечего много разсказывать, — отвчалъ мальчикъ, усердно работая ножемъ и вилкой, — контора ужасно темна и угрюма; въ той комнат, гд сижу я, — высокій каминъ, желзная касса, нсколько картъ, календарь, пюпитры, стулья, чернильница, книги, коробки и пропасть паутины, такъ что одна густая гряда прямехонько виситъ надъ моей головой.

— И больше ничего? — спросилъ дядя.

— Ничего, кром старой клтки, — не знаю, какъ она туда попала! — да еще корзинки съ углями.

— A счетныя, вексельныя, долговыя книги и другія принадлежности коммерческихъ оборотовъ богатаго дома? — сказалъ старикъ, внимательно взглянувъ на племянника сквозь туманъ, постоянно помрачавшій его глаза, и придавая особенное выраженіе словамъ.

— О, этого добра я думаю, очень много, — отвчалъ безпечно мальчикъ, — но вдь все это лежитъ въ комнатахъ м-ра Каркера, м-ра Морфина или м-ра Домби.

— Былъ сегодня въ контор м-ръ Домби? — спросилъ дядя.

— О, да! Онъ очень часто приходилъ и уходилъ.

— Съ тобой, разумется, ничего не говорилъ?

— Нтъ, говорилъ. Проходя мимо меня — какой суровый, жестокій человкъ! — онъ сказалъ: — "а, ты сынъ м-ра Гильса, мастераморскихъ инструментовъ?" — Племянникъ, сэръ, — отвчалъ я. — "Ну, да, любезный, я и говорю, племянникъ", — возразилъ онъ. A право, дядюшка, онъ назвалъ меня твоимъ сыномъ, a не племянникомъ.

— Ты ошибся, мой другъ, — вотъ и все. Да впрочемъ небольшая бда.

— Конечно, небольшая. Только непріятно, что онъ такъ гордъ и грубъ. Потомъ м-ръ Домби сказалъ, что ты говорилъ съ нимъ обо мн, что онъ нашелъ мн мсто въ своей контор, что я долженъ быть прилеженъ, аккуратенъ и… уменъ. Кажется, я не слишкомъ ему понравился.

— Ты хочешь сказать, — замтилъ старикъ, — что онъ не слишкомъ теб понравится.

— Можетъ быть, и такъ, дядюшка, — отвчалъ улыбаясь мальчикъ, — только я объ этомъ не думалъ.

Посл обда Соломонъ развеселился и отъ времени до времени посматривалъ на племянника. Когда убрали со стола и сняли скатерть, — кушанье было принесено изъ сосдняго трактира, — онъ спустился въ погребъ въ сопровожденіи мальчика, который со свчею въ рукахъ остановился на сырой лстниц. Порывшись нсколько времени въ разныхъ углахъ, онъ воротился со старой, заплесневлой бутылкой, покрытой пылью и пескомъ.