— Что тамъ такое? — спросилъ онъ.

— Миссъ Флоренса, — отвчала Ричардсъ, — желаетъ съ вами проститься, да только боится васъ обезпокоить.

— Ничего, ничего, — возразилъ м-ръ Домби. — Пусть идетъ не смотря на меня.

Выслушавъ этотъ двусмысленный отвтъ, Флоренса проворно ускользнула изъ комнаты, прежде чмъ кормилица успла оглянуться.

Какъ бы то ни было, добрая Полли чрезвычайно радовалась успху своей хитрости и обо всемъ тотчасъ же разсказала Выжиг, когда та пришла въ ея комнату. Но, сверхъ ожиданія, миссъ Нипперъ довольно холодно приняла это доказательство дружеской довренности, и вовсе не пришла въ восторгъ, когда м-съ Ричардсъ объявила, что съ этой поры имъ можно видться во всякое время.

— Я думала, вамъ будетъ это пріятно, — сказала Полли.

— Мн очень пріятно, очень пріятно, м-съ Ричардсъ, покорно благодарю, — отвчала Сусанна, вдругъ вытянувшись въ струнку, какъ-будто вставили новую кость въ ея корсетъ.

— Этого однако-жъ не видно, — замтила Полли.

— Я живу здсь всегда, м-съ Ричардсъ, a не на время, какъ вы, — отвчала Сусанна, — мн было бы глупо болтать все, что ни подвернется подъ языкъ. Сосдній домъ можетъ быть очень хорошъ, вроятно, даже лучше, чмъ здшній; но y меня нтъ никакой охоты бросать свое мсто и идти куда бы то ни было. Такъ-то м-съ Ричардсъ!

Контора Домби и Сына находится въ Сити, въ главной торговой части Лондона, тамъ, гд слышенъ звонъ баустритскихъ колоколовъ, если не заглушаетъ его ученый шумъ. Гогъ и Магогъ, дв знаменитыя городскія статуи, отстояли отъ нея минутъ на десять обыкновенной ходьбы; королевская биржа еще ближе, a великолпнымъ сосдомъ ея былъ англійскій банкъ съ его подземными подвалами, набитыми золотомъ и серебромъ.

На углу улицы возвышался богатый домъ остиндской компаніи, котораго имя напоминало драгоцнные камни и ткани, тигровъ, слоновъ, гуки, зонтики, пальмовыя деревья, паланкины, и смуглыхъ, разодтыхъ князьковъ, съ важностыо засдающихъ на коврахъ въ своихъ золотыхъ туфляхъ. Почти тутъ же кое-гд виднлись картины кораблей, плывущихъ на всхъ парусахъ во вс части свта; магазины со всми возможными товарами, готовые нагрузить въ полчаса всякой всячиной всякую денежную душу, и, наконецъ, тутъ же, для полноты эффекта, на дверяхъ лавокъ съ навигаціонными инструментами выставлены были маленькіе деревянные мичманы въ старинныхъ морскихъ мундирахъ, какъ-будто для наблюденій за прозжающими экипажами.

Одна изъ такихъ деревянныхъ вывсокъ представляла фигуру въ чудовищномъ камзол въ башмакахъ съ пряжками, съ огромнымъ оптическимъ инструментомъ передъ правымъ глазомъ. Творецъ и единственный властитель этого мичмана, пожилой джентльменъ въ валлійскомъ парик, справедливо гордившійся своимъ произведеніемъ, уже очень давно платилъ квартирныя, гильдейскія и пошлинныя деньги, такъ давно, что еще до рожденія самаго стараго изъ всхъ мичмановъ, a извстно, что въ англійскомъ флот нтъ недостатка въ мичманахъ очень почтеннаго возраста.

Лавка этого пожилого джентльмена наполнена была хронометрами, барометрами, телескопами, компасами, секстантами, квадрантами и всякаго рода инструментами, необходимыми въ навигаціонномъ дл для управленія кораблемъ, морскихъ вычисленій и открытій. Мдныя и стеклянныя вещи въ строгой симметріи разложены были въ ящики и на полки, такъ что непосвященному въ тайны этихъ инструментовъ никогда бы не удалось ни отгадать ихъ употребленія, ни уложить по мстамъ, если бы вздумалось ихъ вынуть и разсмотрть. Каждая вещь укладывалась въ футляръ краснаго дерева такъ плотно, что малйшій уголокъ ея крпко прижимался къ вырзк, обклеенной сукномъ, — и все это было заперто для предохраненія отъ порчи или безпорядка при морской качк. Относительно сбереженія мста и плотнйшей укладки инструментовъ взяты были такія необыкновенныя мры, — такъ много нужнаго для практическаго мореплаванія было уложено и заперго въ каждомъ ящик, что лавка, какъ самые инструменты, имла удивительно-компактный характеръ и скоре походила на пловучій футляръ, которому недоставало только морской воды, чтобъ безопасно пуститься на какой-нибудь отдаленный, необитаемый островъ.

Подробности домашней жизни почтеннаго хозяина морскихъ инструментовъ, гордаго своимъ деревяннымъ мичманомъ, еще боле подтверждали эту мысль. Обширный кругъ его знакомыхъ состоялъ изъ однихъ шкиперовъ, кушавшихъ за его столомъ настоящіе корабельные сухари и копченое мясо. Соленые припасы подавались въ кувшинахъ съ надписью: "торговля корабельной провизіей", a горячіе напитки обыкновенно приносились въ низенькихъ, съ короткими горлышками бутылкахъ, употребляемыхъ только на мор. По стнамъ, въ симметрическомъ порядк, висли рисунки кораблей, съ алфавитнымъ описаніемъ ихъ мистерій; каминъ украшенъ былъ рдкими раковинами, мохомъ и морскими растеніями; a небольшая контора позади лавки освщалась, на подобіе корабельной каюты, стекляннымъ люкомъ.

Хозяинъ лавки, шкиперъ этого пловучаго футляра, жилъ одинъ одинехонекъ только съ однимъ племянникомъ, Вальтеромъ, четырнадцатилтнимъ мальчикомъ, который для полнаго довершенія мстной характеристики, совершенно похожъ былъ на гардемарина. Зато самъ Соломонъ Гильсъ, или, какъ обыкновенно его называли, старикъ Соль — ршительно не имлъ принадлежностей истиннаго моряка. Онъ былъ человкъ медлительный, молчаливый, угрюмый, и въ своемъ валлійскомъ парик, гладкомъ и упругомъ, какъ только можетъ быть валлійскій парикъ, всего меньше походилъ на корсара. Красные глаза мелькали y него, какъ два миніатюриыя солнца сквозь туманъ, и взглядъ его былъ такъ мутенъ, какъ будто онъ сряду три или четыре дня постоянно смотрлъ въ сильныя стекла оптическихъ инструментовъ и потомъ вдругъ, обративъ глаза. увидлъ вс предметы въ зеленомъ свт. Перемны въ его костюм не было почти никакой: изрдка только перемнялъ онъ свою кофейную пару платья съ свтлыми пуговицами на другую, тоже кофейнаго цвта, но уже съ брюками изъ свтлой нанки. Его шея была стянута высокими, стоячими воротничками, лобъ украшался парой лучшихъ очковъ, a въ карман лежалъ y него огромный хронометръ, и старикъ такъ вровалъ въ дйствительность его показаній, что скоре готовъ былъ заподозрить въ заговор вс стнные и карманные часы во всемъ город и даже самое солнце, нежели усомниться въ драгоцнномъ хронометр. Такъ прожилъ онъ многіе годы въ своей лавк и маленькой контор за своимъ деревяннымъ мичманомъ; онъ спалъ всякую ночь на чердак, вдали отъ другихъ квартиръ, гд, по временамъ, къ его наслажденію, свистлъ втеръ и бушевала буря, между тмъ какъ почтенные жильцы нижнихъ этажей не имли ни малйшаго понятія о погод.

Читатель познакомился съ Соломономъ Гильсомъ въ осенній день, въ половин шестого часа пополудни, въ то самое время, когда старикъ вынулъ изъ кармана свой безукоризненный хронометръ. Городскія улицы начинали пустть, народныя толпы отхлынули въ разныя стороны, густыя тучи нависли надъ горизонтомъ, и дождь, казалось, располагался идти цлую ночь. Вс барометры въ лавк упали, и дождевыя капли уже накрапывали на лакированную шляпу деревяннаго мичмана.

— Куда это запропастился Вальтеръ? — сказалъ Соломонъ Гильсъ, еще разъ посмотрвъ внимательно на хронометръ. — Вотъ ужъ полчаса, какъ обдъ готовь, a его все нтъ да нтъ.