— Милое дитя мое, — начала м-съ Скьютонъ.

— Кажется, давно не дитя, если вамъ угодно, — прервала дочь съ насмшливой улыбкой.

— Какъ ты сегодня капризна, мой ангелъ! дай же мн договорить. М-ръ Домби приглашаетъ насъ черезъ майора на завтракъ съ тмъ, чтобы посл отправиться въ Уаррикъ и Кенильвортъ на гуляніе. Вотъ его пригласительная записка. Хочешь ли ты хать, Эдиь?

— Хочу ли я? — повторила дочь, вся вспыхнувъ и осматривая мать съ головы до ногъ.

— Да, да, мой ангелъ, я знаю, ты подешь, — замтила м-съ Скьютонъ безпечнымъ тономъ. — Объ этомъ нечего и спрашивать. Не хочешь ли взглянуть на письмо м-ра Домби?

— Благодарю. Я не чувствую ни малйшаго желанія читать письма м-ра Домби.

— Въ такомъ случа я сама напишу отвтъ, хотя сначала думала просить тебя быть моимъ секретаремъ.

Эдиь не пошевельнулась, не отвчала. М-съ Скьютонъ попросила майора придвинуть письменный столикъ, выбрать перо и листъ бумаги. Услужливый майоръ выполнилъ все это молча и съ глубокимъ благоговніемъ.

— Что сказать ему отъ тебя, Эдиь? — спросила м-съ Скьютонъ, останавливаясь съ перомъ въ рукахъ надъ постскриптомъ.

— Все, что хотите, мама, — отвчала дочь съ величайшимъ хладнокровіемъ.

М-съ Скьютонъ, не спрашивая боле объясненій, докончила письмо и подала его майору, который, принимая этотъ драгоцнный даръ, сдлалъ видъ, что кладетъ его подл сердца, но положилъ однако-жъ въ карманъ своихъ панталонъ, такъ какъ жилетъ оказался неудобнымъ для такого груза. Потомъ майоръ вжливо началъ раскланиваться съ обими дамами. Мать отвчала съ обыкновенной учтивостью, a м-съ Грэйнджеръ, продолжая сидть y окна, кивнула съ такимъ гордымъ презрніемъ, которое въ прахъ уничтожило ловкаго джентльмена. Было бы гораздо сносне для майора, если бы гордая красавица вовсе не замтила его поклоновъ.

Возвращаясь домой изъ этой экспедиціи, майоръ веллъ идти туземцу съ его багажемъ впереди, такъ какъ день былъ жаркій и нужно было укрываться подъ тнью злосчастиаго изгнанника. Мысли зароились стройной толпой въ широкой голов храбраго воина, и онъ выражалъ ихъ даже вслухъ:

— Кой чортъ! — говорилъ майоръ Багстокъ. — И странна, и дика, и люта, какъ будто съ цпи сорвалась! Ну, да знаемъ мы васъ, сударь мой! Кого другого, a насъ не проведутъ. Экія штуки!.. Однако-жъ матушка, кажется, не шутя поссорилась съ дочкой. Какой бсъ перемутилъ ихъ? Странно! A пара, сударь мой, хоть куда, славная пара! Эдиь Грэйнджеръ и Домби вычеканены другъ для друга. Безпардонныя головушки! Пусть ихъ! Мы за побдителя!

При этихъ заключительныхъ словахъ, произнесенныхъ уже слишкомъ громко и даже съ нкоторымъ остервенніемъ, несчастный туземецъ пріостановился и оглянулся назадъ, думая, что требуютъ его услуги. Взбшенный до послдней степени такимъ нарушеніемъ субординаціи, майоръ немедленно направилъ свою палку въ ребра беззащитнаго раба и, начавъ такимъ образомъ, продолжалъ во всю дорогу давать ему энергическіе толчки вплоть до самой гостиницы.

Еще большая ярость обуяла майора передъ обдомъ, когда онъ началъ одваться. Въ это время на чернаго раба градомъ полетли сапоги, головныя щетки и другіе боле или мене упругіе предметы, попадавшіеся подъ руку его грознаго властелина. Майоръ хвалился тмъ, что туземецъ его пріученъ слушаться военной команды и подвергался за нарушеніе ея исправительнымъ наказаніямъ всякаго рода. Сверхъ того горемычный туземецъ былъ чмъ-то врод лкарственнаго отвода противъ подагры, хирагры и другихъ лютыхъ недуговъ, удручавшихъ тучное тло и гршную душу его господина, который, казалось, за это только и платилъ ему ничтожное жалованье.

Припадокъ ярости теперь, какъ и всегда, сопровождался безчисленными энергическими эпитетами, которые мелкой дробью летли на курчавую голову безотвтнаго раба. Наконецъ, майоръ кое-какъ одлся, причесался, подтянулъ галстукъ, и, находя себя въ удовлетворительномъ вид, спустился въ столовую для оживленія Домби и его "правой руки".

Домби еще не явился, но м-ръ Каркеръ сидлъ въ столовой и при вид майора поспшилъ выставить напоказъ вс свои зубныя сокровища.

— Ну сэръ, — сказалъ майоръ, — какъ провели вы время съ той поры, какъ я имлъ счастье съ вами познакомиться? Много вы гуляли?

— Съ полчаса, не боле, — отвчалъ Каркеръ. — Мы все время были ужасно заняты.

— Коммерческими длами?

— Да, и коммерческими, и всякой всячиной. Ну, да это скучная исторія, a вотъ что, майоръ: я вижу васъ почти первый разъ, никогда не зналъ васъ и не слыхалъ о васъ, a между тмъ чувствую къ вамъ непобдимое влеченіе. Случай странный и ршительно небывалый со мною. Вообще я воспитанъ въ такой школ, гд всего мене пріучишься быть откровеннымъ; вамъ, напротивъ, я готовъ высказать всю душу.

— Вы длаете мн честь, сэръ. Можете вполн положиться на старика Джоя.

— Такъ знаете ли что? я не нашелъ моего друга, или, правильне, н_a_ш_е_г_о друга…

— То есть, м-ра Домби? Что-жъ за бда? Теперь вы имете дло со мною, a это все равно. Передъ вами старикъ Джозефъ Багстокъ. Вы меня видите.

— Я понимаю, — отвчалъ Каркеръ, — что имю удовольствіе видть почтеннаго майора и говорить съ нимъ.

— Ну такъ, сэръ, поймите же хорошенько майора Багстока. Это такого рода человкъ, который готовъ за Домби пойти въ огонь и въ воду.