— Я въ этомъ нисколько не сомнваюсь, — отвчалъ Каркеръ съ любезной улыбкой. — Я хотлъ сказать, майоръ, что нашъ общій другъ сегодня далеко не такъ внимателенъ къ дламъ, какъ обыкновенно.

— Неужто?

— Да, онъ немножко разсянъ, задумчивъ, и мысли его бродятъ Богъ знаетъ гд.

— Такъ вотъ оно какія вещи! — воскликнулъ восторженный майоръ. — Мысли его, м-ръ Каркеръ, должно быть, вертятся около одной леди, съ вашего позволенія.

— Право? a я думалъ, давеча вы шутили, когда намекнули объ этомъ. Я знаю, военные люди…

— Веселый народъ, сорванцы, такъ, что ли? — перебилъ майоръ, задыхаясь отъ лошадинаго кашля. Потомъ онъ взялъ м-ра Каркера за пуговицу и, нагнувшись надъ его ухомъ, безъ перерыва пробормоталъ слдующія лаконическія сентенціи:

— Женщина, сэръ, красоты необыкновенной. Вдовушка, сэръ, породы первйшаго сорта. Птичка залетная, сэръ, съ золотыми крылышками. Домби влюбленъ по уши, она тоже. У ней красота, кровь, талантъ; y Домби куча золота. Лучшей пары не прибрать. Но все это пока между нами, — продолжалъ майоръ, заслышавъ шаги м-ра Домби. — Ни слова больше. Завтра вы ее увидите и будете въ состояніи судить сами.

Прошептавъ заключительную фразу, мойоръ откашлялся, перевелъ духъ и спокойно услся за столомъ въ ожиданіи обда. Должно замтить, майоръ Багстокъ, какъ и нкоторыя другія благородныя животныя, особенно выставлялъ себя съ выгодной стороны во время корма. На этотъ разъ онъ сіялъ блистательнйшимъ свтомъ за однимъ концемъ стола, тогда какъ за другимъ м-ръ Домби бросалъ яркій свтъ на м-ра Каркера.

За первыми блюдами майоръ обыкновенно хранилъ молчаніе. Туземецъ стоялъ позади и, слдуя безмолвнымъ указаніямъ, вынималъ изъ судка хранилища разныхъ жидкостей и орошалъ ими яства своего владыки. Сверхъ того черный рабъ запасался къ этому времени особенными пряностями, которыми майоръ ежедневно прижигалъ свою внутренность независимо отъ спиртуозныхъ напитковъ, окончательно возбуждавшихъ его вдохновеніе. Но теперь майоръ и безъ этихъ средствъ, даже съ перваго блюда, почувствовалъ въ себ необыкновенную наклонность къ остроумію, и его юмористическій талантъ нашелъ для себя неисчерпаемый источникъ въ интересномъ положеніи м-ра Домби. Подмигнувъ два, три раза м-ру Каркеру, майоръ открылъ бесду такимъ образомъ:

— Домби, вы ничего не кушаете. Что съ вами?

— Ничего, майоръ, покорно благодарю. Сегодня y меня нтъ аппетита.

— Куда-жъ двался вашъ аппетитъ, Домби? а? Не оставили ли вы его гд-нибудь этакъ… y нашихъ знакомокъ, напримръ? И y нихъ тоже нтъ аппетита, бдняжки! За одну, по крайней мр, я готовъ ручаться, что она — не скажу которая — сегодня вовсе и не завтракала.

Тутъ майоръ, подмигнувъ м-ру Каркеру, расшутился до такой степени, что усердный рабъ, не дожидаясь команды, счелъ за нужное поколотить своего владыку по спин, иначе тотъ, вроятно, исчезъ бы подъ столомъ.

За послдней сценой пріятельскаго обда, когда туземецъ съ приличнымъ эффектомъ приготовился разливать первую бутылку шампанскаго, юморъ храбраго воина проявился во всемъ блеск.

— Полнй, мерзавецъ, полнй, съ краями наравн! — заголосилъ майоръ, подставляя бокалъ. — М-ру Каркеру съ краями наравн! М-ру Домби съ краями наравн! Господа, сей кубокъ въ честь и славу богини, сіяющей въ неприступномъ свт могущества и красоты! Имя этой богини — Эдиь! Да здравствуетъ Эдиь!

— Да здравствуетъ богиня Эдиь! — повторилъ Каркеръ, улыбаясь наиочаровательнйшимъ образомъ.

— Пьемъ за здоровье Эдии, — сказалъ м-ръ Домби.

Вошли оффиціанты съ новыми блюдами. Майоръ принялъ серьезный тонъ и, нагибаясь къ Каркеру, приложилъ палецъ, къ губамъ:

— Между нами, сэръ, можно шутить и говорить серьезно, но передъ этими скотами не должно профанировать священнаго имени. Старый Джо не компрометируетъ никого. Господа, ни слова больше, пока здсь эта сволочь!

Это было очень почтительно и деликатно со стороны майора. Такъ и понялъ его м-ръ Домби. Хотя намеки храбраго воина приводили его въ нкоторое затрудненіе, но онъ не сдлалъ ни малйшаго возраженія и, казалось, благосклонно принималъ его шутки. Быть можетъ, майоръ былъ сегодня поутру довольно близокъ къ истин, когда объявилъ м-съ Скьютонъ, что великій человкъ, конечно, не захочетъ изъ гордости говорить о завтныхъ планахъ своему первому министру, но желаетъ однако-жъ, чтобы тотъ окольными путями былъ посвященъ въ его тайны.

Остроуміе майора не ограничилось только лукавыми намеками на интересное положеніе м-ра Домби. Передъ нимъ былъ теперь благосклонный слушатель, беззаботный весельчакъ и такого рода человкъ, котораго онъ посл не разъ называлъ чертовски смышленымъ и пріятнымъ малымъ. На этомъ законномъ основаніи, какъ скоро убрали со стола, майоръ далъ полный разгулъ своему геройскому духу и пустился въ безконечные разсказы о полковыхъ шашняхъ и гусарскихъ продлкахъ, отъ которыхъ надрывался со смху м-ръ Каркеръ, встртившій какъ онъ говорилъ — истинно или притворно — первый разъ въ жизни такого неистощимаго юмориста. М-ръ Домби между тмъ величаво смотрлъ черезъ накрахмаленный галстукъ какъ владлецъ майора или какъ степенный содержатель звринца, передъ которымъ его добрый медвдь выплясываетъ уморительные танцы на потху глазющей толпы.

Наконецъ, когда майоръ совсмъ ужъ сталъ задыхаться и охрипъ отъ чрезмрнаго напряженія желудка, горла и умственныхъ способностей, собесдники вышли изъ-за стола и взяли по чашк кофе, посл чего майоръ, почти безъ всякой надежды на утвердительный отвтъ, спросилъ м-ра Каркера, играетъ ли онъ въ пикетъ.

— Немножко маракую, — отвчалъ Каркеръ.

— И въ триктракъ играете?

— И въ триктракъ.

— Каркеръ, я полагаю, играетъ во вс игры, и хорошо играетъ, — замтилъ м-ръ Домби, разваливаясь на соф, какъ деревянный истуканъ безъ кожи и костей.