Во все это время Эдиь оставалась y темнаго окна и смотрла на улицу. Когда, наконецъ, въ комнат не осталось никого, кром матери, она — первый разъ въ этотъ вечеръ — оставила свое мсто и стала передъ софой напротивъ м-съ Скьютонъ.

— Я устала до смерти, — сказала м-съ Скьютонъ. — На тебя ни въ чемъ нельзя положиться. Ты хуже маленькаго ребенка, да и ребенокъ не можетъ быть упряме и капризне тебя.

— Выслушайте меня, матушка, — начала Эдиь, не обративъ ни малйшаго вниманія на ея слова. — Вы должны, до моего возвращенія изъ Парижа, оставаться въ этомъ дом одн, совершенно одн.

— Я должна оставаться одна, Эдиь, до твоего возвращенія? — повторила м-съ Скьютонъ. — Что это значитъ?

— Это значитъ, что если вы не согласитесь остаться одн, то я завтра въ церкви отрекусь отъ руки этого человка, которому собираюсь дать такую ложную и позорную клятву, или я упаду мертвая на церковной паперти.

Тревожный взоръ матери отнюдь не успокоился встрчей съ непреклоннымъ взглядомъ дочери. М-съ Скьютонъ не отвчала ничего. Эдиь продолжала твердо и ршительно:

— Пусть остаемся мы съ вами тмъ, что есть; этого довольно. Я не хочу и не допущу, чтобы юное, невинное созданіе унизилось наравн со мною. Ни за какія блага въ свт я не потерплю, чтобы для забавы моей матери развратилась и погибла беззащитиая сирота, которая должна теперь найти во мн свою естественную опору. Теперь вы знаете мое мнніе. Флоренса должна ухать домой.

— Ты съ ума сошла, Эдиь, — закричала взбшенная мать. — Думаешь ли ты найти спокойствіе въ этомъ дом, покуда она не выйдетъ замужъ?

— Спросите лучше, ожидаю ли я когда-либо найти спокойствіе въ этомъ дом?

— И вотъ награда за вс мои труды, за вс попеченія! вотъ благодарность за блестящее положеніе въ свт, которое устраивается чрезъ меня! Я не гожусь быть компаньонкой какой-нибудь двочки! я ее развращаю! отъ меня надобно бжать, какъ отъ чумы! Да кто же ты, наконецъ, м-съ Домби? Ты кто?

— Этотъ вопросъ, матушка, — отвчала Эдиь, блдная какъ смерть и указывая на окно, — предлагала я себ нсколько разъ, когда сидла вотъ тамъ, и погибшія подобія моего пола съ клеймомъ безстыдства проходили мимо… Богу извстно, какой отвтъ я получила. О мать моя, мать моя! если бы по крайней мр въ невинный возрастъ дтства вы бросили меня на произволъ случая, на произволъ собственныхъ влеченій моего сердца!.. но для меня не было невинныхъ возрастовъ!

Понимая безполезность обнаруженія безсильнаго гнва, м-съ Скьютонъ зарыдала и начала произносить горькія жалобы, что она зажилась на свт слишкомъ долго, что собственное дтище отрекается отъ нея, что въ эти несчастныя времена забыты обязанности къ родителямъ, — что она слышитъ чудовищные упреки, и что, наконецъ, она сойдетъ съ печалью въ гробъ.

— Лучше, гораздо лучше лежать въ могил, — вопіяла м-съ Скьютонъ, — чмъ выносить вс эти ужасы! О Боже мой! собственное дтище, собственная плоть и кровь питаетъ противъ меня злобу отъявленнаго врага?

— Время взаимныхъ упрековъ между нами, матушка, уже прошло, не возобновляйте его!

— Да не ты ли возобновляешь это несчастное время? Теб извстна моя чувствительность, и, какъ нарочно, ты поражаешь меня безъ всякой пощады, и въ какое время! когда я должна всячески позаботиться, чтобы завтра выставить себя въ приличномъ свт! Удивляюсь теб, Эдиь. Превращать свою мать въ безобразное чучело, и когда? въ день своей свадьбы!!!

— Я сказала, что Флоренса должна хать домой.

— Ну, и пусть узжаетъ! — скороговоркой отвчала запуганная мать. — Я даже рада, что она удетъ. Что мн въ этой двочк?

— A для меня эта двочка то, что изъ за нея, матушка, я готова отречься отъ васъ, точно такъ же какъ хотла отречься отъ него завтра въ церкви. Въ ея грудь не долженъ западать зародышъ того зла, которое развилось и окрпло во мн: въ этомъ вамъ ручаюсь. Оставьте ее въ поко и откажитесь разъ навсегда отъ намренія преподавать ей уроки, которыми пользовалась собственная ваша дочь. Это — не трудное условіе для васъ.

— Конечно, если бы ты предложила его, какъ нжная дочь; но такія до крайности оскорбительныя слова…

— Оскорбительныхъ рчей боле не будетъ. Надюсь, наши отношенія кончились. Идите своей дорогой и наслаждайтесь плодами своихъ трудовъ. Забавляйтесь, веселитесь, наряжайтесь, сколько вамъ угодно, и будьте счастливы. Цли нашихъ жизней достигнуты. Каждая изъ насъ пойдетъ своей дорогой. Съ этого часа ни слова о прошедшемъ. Прощаю вамъ вашу долю въ завтрашнемъ позор. За себя стану просить Бога.

Затмъ она пожелала м-съ Скьютонъ спокойной ночи и отправилась въ свою спальню твердымъ и мрнымъ шагомъ, который, казалось, подавлялъ всякое волненіе ея души,

Но тмъ большая тревога возстала въ этой душ, когда она осталась одна. Пятьсотъ разъ прошла она взадъ и впередъ между блестящими уборами къ завтрашнему утру. Ея волосы распустились, глаза горли лихорадочнымъ блескомъ, блая грудь побагровла отъ ударовъ ея мстительной руки, и она, казалось, хотла растерзать въ конецъ свою собственную красоту, ненавистную, презрнную, опозоренную. Такъ проводила послднюю ночь передъ свадьбой Эдиь въ борьб со своимъ безпокойнымъ духомъ, неукротимымъ подъ ярмомъ всесильнаго рока.