Почти нтъ надобности говорить, что м-ръ Домби ршительно иичего не зналъ о необыкновенномъ настроеніи духа новой няньки. Да и какъ ему знать? Ни одна душа въ дом — не исключая самой м-сь Чиккъ или миссъ Токсъ — не смла передъ нимъ заикнуться насчетъ какихъ-нибудь неудобствъ въ отношеніи къ маленькому Павлу. Онъ ршилъ самъ въ себ, что ребенокъ необходимо долженъ проходить по всмъ этимъ мытарствамъ дтскихъ недуговъ, и чмъ скоре онъ пройдетъ ихъ, тмъ лучше. Если бы онъ могъ откупить отъ нихъ своего сына или поставить вмсто него наемщика, какъ это бываетъ при рекрутскихъ наборахъ, то онъ былъ бы очень радъ воспользоваться такимъ средствомъ на самыхъ щедрыхъ условіяхъ. Но такъ какъ этого, очевидно, сдлать было невозможно, то онъ ограничился только тмъ, что обнаруживалъ по временамъ гордое изумленіе насчетъ непостижимыхъ распоряженій природы и утшался мыслью, что вотъ еще благополучно пройденъ верстовой столбъ на трудной дорог жизни, и великая цль путешествія становится все ближе и ближе. Господствующимъ чувствомъ его души, постепенно принимавшимъ огромнйшіе размры по мр возрастанія Павла, было нетерпніе дождаться, наконецъ, того вожделннаго времени, когда торжественнымъ образомъ будутъ приведены въ исполненіе его блистательныя надежды.

Нкоторые философы утверждаютъ, что эгоизмъ есть корень благороднйшихъ привязанностей и наклонностей сердца. Юный сынъ м-ра Домби съ самаго начала въ такой степени сдлался для него важнымъ, какъ часть его собственнаго величія, или, что все равно, величія Домби и Сына, что привычные глаза съ величайшей ясностью могли видть основаніе этой родительской привязанности. Однако-жъ онъ любилъ своего сына, какъ только могъ любить. Если оставалось еще теплое мстечко въ этомъ ледяномъ сердц, оно принадлежало сыну: если на затвердлой его поверхности могло отражаться впечатлніе чьего-нибудь образа, то это былъ образь его сына, — не младенца сына и не отрока, a взрослаго сына, представителя фирмы. Воть почему онъ торопился скоре пробжать первыя страницы его исторіи и съ нетерпніемъ заглядывалъ въ отдаленную будущность. Вотъ почему также, при всей своей любви, онъ мало или вовсе не заботился о ребенк, разсчитывая, что, такъ или иначе, ребенокъ н_е_п_р_е_м__н_н_о сдлается м_y_ж_е_м_ъ, для котораго онь каждый день строилъ новые планы и проекты, какъ будто передъ нимъ лицомъ къ лицу стоялъ благородный представитель торговаго дома въ полномъ цвт молодости и красоты.

Наконецъ Павлу минуло около пяти лтъ. Онь былъ вообще очень красивый мальчикъ; но на его блдномъ худощавомъ лиц отражалась какая-то болзненная задумчивость, такъ что м-съ Виккемь, посматривая на него, многозначительно качала головой и вздыхала отъ глубины сердца. По нкоторымъ признакамъ безошибочно можно было заключить, что характеръ его будетъ гордый и повелительиый: онъ уже начиналъ понимать свое собственное величіе и сознавалъ съ удовлетворительною ясностью, что вс другія вещи и лица сотворены исключительно для него. По временамъ угрюмость его проходила, и онъ рзвился какъ другія дти; но зато иной разъ задумчиво сидлъ онъ на своихъ миніатюрныхъ креслахъ и мечталъ очень глубокомысленно, какъ столтній старичекъ, утомленный мірскою суетой. Случалось иногда, игралъ онъ въ дтской съ Флоренсой или погонялъ хлыстикомъ миссъ Токсъ, которая служила для него лошадкой; но потомъ вдругъ совершенно неожиданно овладвало имъ какое-то уныніе, и онъ жаловался на чрезвычайную усталость. Но всешо чаще находила на него эта хандра вечеромъ посл обда, когда по обыкновенію маленькія кресла перетаскивали въ гостиную, гд онъ сидлъ вмст съ отцомъ подл камина. Это была самая странная чета, какую когда-либо освщалъ каминный огонь. М-ръ Домби, не покидая важной осанки, величаво взиралъ на яркое пламя; a маленькій портретъ его созерцалъ это красное явленіе съ напряженнымъ вниманіемъ мудреца. М-ръ Домби обдумывэпъ въ глубин души многосложные мірскіе планы и предположенія; a маленькій портретъ его питалъ въ душ какія-то дикія мечты, полузрлыя мысли и безсвязныя умозрнія. М-ръ Домби неподвижно держалъ голову вверхъ отъ гордости и отъ накрахмаленнаго галстука: маленькій портретъ его сохранялъ такую же позу по наслдству и по безсознательному подражанію. Оба были удивительно похожи другъ на друга, и въ то же время чудовищно противоположны одинъ другому.

Въ одномъ изъ такихъ случаевъ, когда оба они уже давно краснорчиво безмолвствовали, и м-ръ Домби зналъ только, что сынъ его не спитъ, потому что случайно заглянувъ въ его глазъ, увидлъ въ немъ яркое отраженіе огненнаго изумруда, маленькій Павелъ прервалъ молчаніе такимъ образомъ:

— Папа! что такое деньги?

Внезапный вопросъ имлъ такую близкую связь съ настоящимъ предметомъ размышленія, что м-ръ Домби былъ совершенно озадаченъ.

— Что такое деньги, Павелъ? — отвчалъ онъ, — деньги?

— Да, — сказалъ ребенокъ, облокачиваясь на ручку креселъ и обращая старое лицо на м-ра Домби, — что такое деньги?

М-ръ Домби былъ поставленъ въ крайнее затрудненіе. Онъ былъ бы очень радъ дать ученый коммерческій отвтъ, опредляя деньги общимъ мриломъ цнности вещей и распространяясь о курс, о возвышеніи и пониженіи курса, объ ассигнаціяхъ, векселяхъ, золотыхъ слиткахъ, о сравнительной цнности благородныхъ металловъ, и такъ дале, но взглянувъ на кресла, низенькія, очень низенькія кресла, сказалъ только: "Золото, серебро и мдь. Гинеи, шиллинги, полупенсы. Знаешь теиерь, что это такое?".

— Ну да, я знаю, что это такое, — отвчалъ Павелъ, — но я не объ этомъ думаю, папа. Я хочу знать, что такое деньги?

Великій Боже! какимъ старикомъ смотрлъ онъ, когда опять поднялъ глаза на своего отца!

— Что такое деньги? — сказалъ м-ръ Домби съ крайнимъ изумленіемъ, отодвигая свой стулъ, чтобы лучше разсмотрть заносчиваго малютку, предложившаго такой смлый вопросъ.

— Да, папа; я хочу знать, что деньги могутъ сдлать? — отвчалъ Павелъ, складывая на груди свои руки [он были уже довольно длинны], и посматривая то на огонь, то на отца, опять на огонь и опять на отца.

М-ръ Домби придвинулъ стулъ на прежнее мсто и погладилъ сына по головк.

— Со временемъ ты лучше узнаешь эти вещи, — сказалъ онъ, — деньги, мой милый, длаютъ всякія дла.

Говоря это, м-ръ Домби взялъ маленькую руку сына и слегка началъ хлопать ею по своей. Но сынъ, при первой возможности высвободился изъ этой позы, и съ нетерпніемъ сталъ тереть ладонью о кресла, какъ будто его умъ заключался въ ладони, и нужно было наострить его. Потомъ еще разъ онъ взглянулъ на каминъ, какъ будто огонь былъ его совтникомъ и суфлеромъ. Наконецъ, посл всхъ этихъ приготовленій онъ сказалъ:

— Деньги, говоришь ты, длаютъ всякія дла?

— Да, почти всякія, — отвчалъ м-ръ Домби.

— Всякія… вдь это то же, что деньги длаютъ в_с_е: не такъ ли, папа? — спросилъ сынъ, не замчая или, быть можетъ, не понимая разницы между этими словами.

— Да, деньги могутъ все сдлать, мой милый.

— Такъ почему же деньги не спасли мою маму? — съ живостью возразилъ ребенокъ, — не жестоко ли это съ ихъ стороны?

— Жестоко! — сказалъ м-ръ Домби, поправляя галстукъ и собираясь съ мыслями, — нтъ, хорошая вещь не можетъ быть жестокою.