Однако-жъ, Вальтеръ внутренно радовался, что прославляемаго мудреца не было въ наличности. Онъ имлъ причины думать, что всякое участіе посторонняго лица было бы неумстно и безполезно въ его длахъ.

— Если бы ты, напримръ, указалъ ему на Темз между кораблями на поплавокъ, — продолжалъ капитанъ тмъ же тономъ, — и спросилъ бы его мннія насчетъ этой вещицы, онъ, я ручаюсь, Валли, доказалъ бы теб какъ дважды два, что это не поплавокъ, a пуговицы твоего дяди. Вотъ оно какъ! Да что и толковать? Онъ за поясъ заткнулъ бы самого чорта?

— A какъ его зовутъ, капитанъ Куттль? — спросилъ Вальтеръ.

— Его зовутъ Бенсби, — отвчалъ капитанъ, — да какъ бы его ни звали, какое до этого дло?

Больше капитанъ уже не распространялся объ этомъ предмет, a Вальтеръ, съ своей стороны, не считалъ нужнымъ требовать дальнйшихъ объясненій. Было ясно: капитанъ Куттль погрузился въ такую глубокую задумчивость, что, казалось, утратилъ всякую способность видть и слышать. Молодой человкъ съ безмолвнымъ уваженіемъ смотрлъ на почтеннаго друга.

И точно, капитанъ Куттль разршался въ эту минуту такими великими идеями, что не только благополучно сошелъ съ мели, но даже вдругъ попалъ въ самый глубокій фарватеръ и не находилъ дна своей прозорливости. Озаренный вдохновеннымъ сіяніемъ, онъ вдругъ увидлъ ясне солнца, что тутъ просто была ошибка, и ужъ, разумется, ошибался не кто другой, какъ самъ Вальтеръ, этотъ втреный и пылкій юноша, который все такъ горячо принималъ къ сердцу. Если и въ самомъ дл назначили его въ Барбадосъ, то нтъ сомннія, назначали съ тою цлью, чтобы молодой человкъ съ необыкновенной быстротой устроилъ свою блистательную карьеру. A если, сверхъ чаянія, въ самомъ дл произошло между ними маленькое недоразумніе, то есть, между Вальтеромъ и м-ромъ Домби, то стоитъ только какому дружку съ обоихъ сторонъ замолвить кстати приличное словцо, и, нтъ сомннія, все устроится къ общей радости и благополучію. Выводъ капитана изъ всхъ этихъ предварительныхъ соображеній былъ тотъ, что такъ какъ онъ уже имлъ удовольствіе познакомиться съ мромъ Домби и провелъ въ его обществ очень пріятныхъ полчаса (въ брайтонской гостиниц, когда они здили занимать деньги), то теперь ему, какъ истинному другу, надлежитъ, не говоря до времени Вальтеру ни одного слова, немедленно отправиться въ домъ м-ра Домби, сказать лакею: "Потрудитесь-ка, любезный, доложить своему барину, что капитанъ Куттль желаетъ его видть", — и потомъ, взявъ м-ра Домби за пуговицу, переговорить съ нимъ попріятельски, какъ водится между свтскими людьми, вполн понимающими другъ друга и питающими одинъ къ другому искреннее уваженіе. Нечего и толковать, что такіе люди, какъ онъ и м-ръ Домби, весьма легко уладятъ всякое затрудненіе, и Валли не дале, какъ ныншній же день будетъ очень пріятно изумленъ радостною встью.

Когда эти размышленія заронились въ капитанскую душу и приняли мало-по-малу соотвтственную форму, его лицо постепенно начало проясняться, какъ пасмурное утро, уступавшее мсто ясному полудню. Его грозныя нахмуренныя брови утратили свой щетинистый видъ и совершенно разгладились; его глаза, почти замкнутые при этой головоломной экзерциціи, открылись и приняли смлое, ршительное выраженіе; его улыбка, образовавшаяся сперва на трехъ ямочкахъ на правой сторон рта и подъ угломъ каждаго глаза, быстро распространились по всему лицу и озарила яркимъ свтомъ величественное чело, такъ что лощеная шляпа гордо поднялась на голов, какъ будто она вмст съ хозяиномъ благополучно сдвинулась съ мели и свободно поплыла въ открытое море. Наконецъ, капитанъ пересталъ грызть ногти и ршительнымъ тономъ сказалъ:

— Ну, Валли, теперь дло кончено. Помоги мн одваться.

Вальтеръ никакъ не могъ понять, отчего капитанъ Куттль оказался на этотъ разъ внимательнымъ къ своему туалету. Надвая галстухъ, онъ распустилъ огромные концы шелковаго платка, на подобіе косы и продлъ ихъ въ массивное золотое кольцо съ изображеніемъ надгробнаго памятника, обведеннаго красивыми желзными перилами, въ память какого-то усопшаго друга. Потомъ онъ вздернулъ воротнички своей рубашки до послднихъ предловъ возможности и украсилъ себя ими, на подобіе лошадиныхъ наушниковъ. Затмъ, сбросивъ башмаки, онъ надлъ превосходнйшую пару полусапожекъ, употребляемую только въ экстренныхъ случаяхъ. Облачившись такимъ образомъ, къ полному своему удовольствію, капитанъ самодовольно посмотрлся въ бритвенное зеркальце, снятое для этой цли со стны, и, взявъ свою сучковатую палку, сказалъ, что готовъ идти.

Походка капитана, когда они вышли на улицу, тоже была величественне обыкновеннаго, но Вальтеръ приписывалъ такую перемну неизбжному вліянію экстренныхъ полусапожекъ и не обращалъ на это большого вниманія. На дорог встртилась съ ними цвточница, и Куттль, вдругь остановившись среди тротуара, какъ будто озаренный счастливою мыслью, купилъ изъ ея корзинки превосходнйшій верообразный букетъ прелестнйшихъ цвтовъ, какіе когда-либо произрастали въ самыхъ рдкихъ оранжереяхъ.

Вооруженный этимъ любезнымъ подаркомъ, предназначавшимся, какъ само собою разумется, для м-ра Домби, капитанъ благополучно дошелъ съ Вальтеромъ до магазина мастера всхъ морскихъ инструментовъ.

— Ну, такъ вы теперь пойдете къ дядюшк? — сказалъ Вальтеръ.

— Да, — отвчалъ капитанъ, желавшій поскоре отвязаться отъ молодого человка, который не долженъ былъ видть, какъ онъ направитъ стопы свои въ домъ м-ра Домби.

— Стало быть, я пойду теперь гулять, чтобы не мшать вамъ.

— Хорошо, дружокъ, хорошо, — отвчалъ капитанъ. — Гуляй себ, сколько хочешь, и чмъ дольше, тмъ лучше.

Вальтеръ, въ знакъ согласія, махнулъ рукой и пошелъ своей дорогой.

Для него было все равно, куда бы ни идти; однако-жъ, онъ хотлъ бы выбраться за городъ, въ какое-нибудь предмстье, чтобы гд-нибудь подъ деревомъ, на свобод помечтать о своей загадочной судьб. Его выборъ палъ на Гапстедъ, и онъ туда отправился по той улиц, гд жилъ м-ръ Домби.

Величавъ и мраченъ былъ домъ м-ра Домби, какъ и всегда. Все было въ немъ тихо и спокойно, какъ въ могильномъ склеп, и только втерь, колыхавшій сторы въ отворенныхъ окнахъ верхняго этажа, былъ признакомъ нкоторой жизни и движенія. Тихо прошелъ Вальтеръ мимо печальнаго жилища, и на душ его сдлалось отрадне, когда онъ очутилсь передъ другими домами.

Ho сдлавъ нсколько шаговъ, онъ оглянулся назадъ и началъ пристально всматриваться въ верхнія окна съ такимъ участіемъ, какое всегда чувствовалъ къ этому мсту посл романическаго ириключенія съ Флоренсой. Въ эту минуту къ воротамъ подъхала небольшая коляска, откуда выскочилъ джентльменъ въ черномъ фрак и съ тяжелою часовою цпочкой. Припоминая посл этого джентльмена съ его экипажемъ, Вальтеръ безъ труда угадалъ въ немъ знаменитаго врача, и дивился, для кого теперь понадобилась его помощь. Но эти мысли не вдругъ пришли ему въ голову. Другія мечты, другія думы занимали его.