Влив в Робина последние капли лекарства, я начал менять компрессы на его плечах. Опухоли спали, и кровоподтеки стали меньше, но, как всегда во время этой процедуры, я не удержался от соответствующих комментариев.

— Дьявол, нужно было все-таки прикончить подлеца Губерта!

— За что же? — устало отозвался фриар, протягивая мне еще одну мокрую тряпку. — Губерт — потомственный экзекутор, он просто честно делает свою работу...

— Да, конечно, — поменяв компресс на втором плече Робина, я невольно взглянул на искалеченную руку Кена, спящего в обнимку с луком. — И он неплохо справляется со своим делом, что правда, то правда! Но все равно ненавижу палачей.

В двух шагах от нас с дуба мягко спрыгнул Дик Бентли, и Вилл молча встал, чтобы занять его место на сторожевом посту.

— Я тоже их ненавижу, — заявил Дик, присаживаясь к костру. — А еще больше ненавижу наемников!

— А тем более их командиров, да? — пробормотал я.

— Да! — с вызовом ответил Бентли. — И тех, кто женится на девках норманской крови!

— Дик... Прогуляйся до Йорка... Напеки там пирогов... И вернись... когда они остынут...

Мы с Бентли чуть ли не подпрыгнули, когда нашу перепалку вдруг прервал слабый голос Робина Гуда.

Главарь разбойников всегда останавливал такой присказкой грызню между шервудскими «волками», когда их стычки угрожали перейти в серьезную ссору. Уж не знаю, где йоркширец подцепил это присловье, но оно всегда неплохо срабатывало... Сработало и сейчас.

Все аутло, дремавшие вокруг костра, разом вскочили, фриар чуть не перевернул на себя котелок с кипящим отваром.

Только я остался сидеть, где сидел, с недоверчивой радостью уставившись на Локсли. Должно быть, я вконец отупел от усталости и недосыпа; лишь когда Робин слегка мне подмигнул, я стряхнул с себя ступор и широко улыбнулся в ответ...

— Хей! С добрым утром! Шевельнувшись, Локсли раздраженно зашипел:

— Какого дьявола вы накрутили на меня столько повязок? Снимите эту проклятущую дрянь!

— Даже не мечтай! — Тук со свирепой радостью взмахнул котелком. — Лучше я угощу тебя элем! Да таким, что за вторую кружку ты согласишься проходить в повязках аж до самого Михайлова дня!

— Не надо эля... — простонал Робин. — Мне нужно... наоборот...

— Без проблем, — хмыкнул я, откидывая его одеяла. — И повязки тебе здесь не помешают, ты, видно, забыл, что именно у тебя завязано и где!

В следующие несколько минут я убедился, что главарь аутло умеет виртуозно ругаться не только в бреду.

Когда я принес Робина обратно к костру, он уже порядком выдохся и молча вытерпел процедуру смены компрессов на плечах. Аутло, наверняка слышавшие самые громкие его пассажи, глазели на нас с широкими радостными ухмылками.

— Как, не надумал все-таки насчет эля, Робин? — спросил Тук.

— Потом... — пробормотал Локсли.

— А хочешь, я тебе спою? — Аллан-э-Дэйл уже успел откуда-то извлечь арфу. — Ты еще не слышал балладу о том, как ты, Маленький Джон и Вилл пытались ограбить трех бродячих торгов...

— Неееет!! — распахнув глаза, завопил Робин — и я с удивлением обнаружил, что кричу вместе с ним.

— Хорошо, хорошо, спою после, — согласился Аллан, на которого зарычали и зашикали со всех сторон.

— Надеюсь, это случится не раньше Михайлова дня, — проворчал Дик Бентли.

Но и к его лицу приклеилась такая же глуповато-радостная улыбка, какая красовалась на лицах всех остальных стрелков.

— Джон... — снова закрыв глаза, пробормотал Робин.

— Да?

— Помнишь... ты рассказывал про знатного ярла... род которого преследовала призрачная собака?..

Сперва я не понял, о чем он говорит, потом вспомнил. В начале лета я начал рассказывать стрелкам «Собаку Баскервилей», и пару вечеров подряд аутло, затаив дыхание, слушали эту еще никем не написанную историю... Но потом началась война с лесниками, потом зарядили дожди — а потом я покинул Шервуд, чтобы стать командиром наемников, и блистательная фантазия сэра Артура Конан Дойля так и осталась незаконченной.

— Конечно, помню, — я поправил на Робине одеяла.

— Ну... и что же случилось после того... как ярл Баскервиль похитил... дочь своего виллана?

Стрелки один за другим уселись у костра, Вилл отобрал у Тука единственную оставшуюся кружку и погрузил ее в котелок с элем. Все остальные сосуды были сейчас заняты разными целебными настоями и отварами, но аутло и раньше приходилось довольствоваться одной кружкой на всех.

— А случилось то, что девушка, которую похитил Хьюго Баскервиль, отважилась бежать из замка свирепого ярла, — я отхлебнул из кружки, сунутой мне в руку Барсуком, и передал ее Дику. — Пока похититель со своими дружками пировал в главном зале донжона, девушка вылезла из окна, спустилась по плющу на землю и побежала через пустынные болота к отчему дому...