— Рита, — директор смотрел исподлобья, пытаясь придать своему взгляду тяжелое выражение. — В чем дело? Николай Петрович принес тебе работу…

Поскольку образовалась пауза, Маргарита поняла, что от нее ждут ответа. Она положила локти на стол, сцепив пальцы, и подалась вперед:

— Михаил Иванович, мне принесли не работу, а рекламные буклеты косметики, которые хочет прочитать чья-то жена, или не важно, кто. Я достаточно перевела уже инструкций для стиральных машин, телевизоров и спутниковых антенн. Это не входит в мои служебные обязанности. Отсутствие работы для переводчика — не повод. Я готова перевести эти буклеты по принятому в нашем городе тарифу.

Опять повисла и затянулась пауза. Директор смотрел озадаченно — это было что-то новое.

— Рита, — он тоже подался вперед и теперь они буравила друг друга глазами. — Это ведь нужно даже не Николаю Петровичу. Это… его попросили… Один человек.

— Я понимаю. А вы не заметили, что это буклеты элитной косметики «Ланком», где самый дешевый пузырек — двадцать пять условных единиц, и «Елены Рубинштейн» — тоже дорогой фирмы? Для чего эта информация этому кому-то? Из праздного любопытства? Наверняка, чтобы выбрать что-то! А если люди кладут глаз на косметику такого уровня, и при этом ищут бесплатного переводчика — не кажется ли вам, что это — жлобство? Завтра они принесут проспекты туристических вояжей на острова — и что?..

— Прекрати! — и директор тихо шлепнул по столу ладонью. — Сделай это. Все равно сидишь без работы.

— А если этот или другой «кто-то» захочет трахнуть меня на письменном столе, вы тоже скажете: «Все равно сидишь без работы»?

— Да что с тобой?!

— Ничего. Надоело работать бесплатно.

— Ты получаешь здесь зарплату.

— Моя зарплата как раз соответствует сидению в приемной и смотрению в окно. А всем, кто нашел здесь бесплатные переводческие услуги, надо сказать, что халява кончилась — толмачка спятила на почве личных неприятностей.

— Вот это и видно, — хмыкнул директор. — Может, тебя действительно надо трахнуть на столе?

Маргарита встала, громыхнув стулом. Стараясь высечь взглядом искру, тихо и четко произнесла:

— Сегодня еще нет, а завтра, Михаил Иванович, за подобные слова я отвешу вам оплеуху.

И вышла из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь. В приемной состроила гримасу отражению в зеркале:

— Ха-а! — прошипела сама себе едва слышно. — Продолжение следует?!

Зеркало было узкое, но высокое — почти от пола до потолка, и Маргарита принялась рассмотривать себя, поворачиваться боком… «Да… С такой фигурой, с такой мордой, с таким видом вообще… Никто не будет воспринимать мои слова всерьез. А мои попытки защиты своих интересов будут восприниматься как легкий сдвиг по фазе. Надо менять имидж. Надо менять себя…»

Она села за стол и быстро настрочила заявление об отпуске за свой счет. «Надо собрать мозги в кучу. Ничего я у Нелли на даче не собрала в кучу — чуть последнее не растеряла… Лекции по языковым теоретическим дисциплинам для непосвященных… Хорошо, что в свое время книжек накупила. Где искала бы сейчас?..»

Через пару часов зашел замначкома и положил на стол те самые буклеты:

— Михаил Иванович сказал, что через три дня будет готово.

Выглядел он при этом торжествующе и глядел злорадно. Маргарита сложила руки на груди:

— Я не буду это переводить. Я вот ухожу за свой счет.

— Опять? На что ты вообще живешь?

— А это уж не ваша забота.

Вышел директор, метнул взгляд на стол, увидел заявление и отчеканил:

— Не подпишу, пока не переведешь.

И, не дожидаясь ответа, вышел. Маргарита позвонила домой, сообщила, что задерживается и попросила маму проверить Санькины устные уроки. Потом едва дождалась окончания «рабочего дня» и поехала смотреть место своей новой работы.

Школа иностранных языков размещалась на тихой улице, в маленьком аккуратном особнячке начала двадцатого века. Особнячок был недавно отремонтирован, побелен светло-голубой известью в соответствии с линогравюрой, вывешенной в фойе, и производил впечатление добротности. Под линогравюрой имелся текст в несколько строк, пояснявший, что в 1913 г. особнячок принадлежал купцу первой гильдии А.Т. Варенину, последующая судьба которого неизвестна, а после семнадцатого года в домике размещались всякие советские учреждения типа собеса и вечерней школы, пока наконец особнячок не пришел в аварийное состояние и в нем уже не захотел размещаться никто. Тогда-то его и выкупил бизнесмен новой волны, фамилии которого никто не знал, но как легенда распространился слух, что бизнесмену срочно понадобилось отмыть деньги, и потому он открыл тут школу иностранных языков — для промышленного, задымленного города с относительно слабой прослойкой интеллигенции, заведение довольно экзотическое и с претензией на утонченность.

Маргарита вошла туда, когда до занятий оставалось минут пять. Посмотрела расписание: оно оказалось почти университетским и занятия уважительно именовались лекциями и практикумами, разница была в количестве часов. В фойе хорошо одетые молодые дамы с идеальным маникюром курили длинные тонкие сигареты в компании джентльменов в светлых рубашках и кашемировых пиджаках. Пахло хорошим импортным табаком и дорогой парфюмерией. Взглянув на эту публику, Маргарита испытала острое желание спрятать руки в карманы и отвернуть в сторону свое усталое лицо с плохим макияжем.

— Ну… — сочувственно развела руками приятельница Людмила. — Такая публика. Но это только одна группа такая, другие попроще. С утра и в середине дня — детские группы, с ними и проще и сложнее одновременно. Вобщем, придумай для них что-нибудь по страноведению, традициям, культуре, литературе. В лингвистику особо зарываться не надо, но дай им понять, что филология — тоже наука… За неделю успеешь подготовиться?

Домой Маргарита добралась с гудящей и ничего не соображающей головой. На счастье, была горячая вода, а у дочерии не было заморочек с уроками, и Маргарита приготовила себе большую чашку крепкого чая и залезла в ванну. «На двадцать минут, — вспоминала она старый анекдот. — Забыть растакую эту жизнь…»