Салаи окинул взглядом живое море, которое предстояло пересечь. В глазах молодого сема не было и тени страха. Он сделал несколько шагов на ходулях, в последний раз проверяя их.

— Ступай, — приказал Гуин просто.

— Да, Рийаад, — кивнул сем и зашагал через жуткую долину так, будто ходули были его собственными ногами.

Сиба приблизился к Гуину и сказал:

— Не нужно стоять так близко к ним, Рийаад. Это опасно. — Он потянул его за руку.

— Что? Ах да, — пробормотал Гуин, отступив немного назад.

Уже совсем стемнело, и на самом дне этой темноты бесчисленные мерцающие твари продолжали бесконечное движение. Идохи обычно светились в темноте, но умели и маскироваться, как тот, что напал на Иставана.

— Опасно, Рийаад, — снова предупредил Сиба, дергая Гуина за руку.

Гуин больше не двигался, следя за Салаи, который казался маленькой лодочкой, плывущей по бескрайнему морю. Тот шагал осторожно, выверяя каждое движение. Его факел одиноко сверкал на фоне неба, словно восточная звезда, указывающая путникам дорогу.

Ноги Салаи находились на два его роста над уровнем зловещего озера. Каждый раз, когда ходуля опускалась вниз, окружающие идохи начинали проверять, кто их потревожил, но не находили ничего живого. Погружать шест в шевелящуюся массу было довольно трудно. С каждым шагом, веревка, соединявшая Салаи с Гуином, все натягивалась. Человек-леопард понемногу травил ее, не давая ни провиснуть, ни слишком натянуться. Это было единственным доказательством продвижения сема по долине. Казалось, что ему никогда не преодолеть смертоносного озера.

И вдруг по толпе наблюдавших за передвижением пробежал крик ужаса: Салаи потерял равновесие. Даже Иставан, и то невольно ахнул. Но смельчак как-то все же исхитрился удержаться на ходулях.

— Рийаад, — снова потянул Гуина за руку Сиба. — Рийаад, пожалуй, мне нужно начать готовиться.

— Давай, — ответил Гуин, не отрывая глаз от Салаи. Человек-леопард казался спокойным, но все его мускулы были напряжены, а кулаки сжаты. — Да, готовься. Надеюсь, тебе все же не придется идти.

Последние слова он произнес так тихо, что даже Сиба их едва услышал. «Если неудача последует за неудачей, нам конец, — подумал Гуин. — Пускай даже мы наберем еще кристаллов, нам не сделать новую веревку. Не хватит тетивы даже от всех луков. Да и факелов совсем мало».

Но он не сказал этого вслух, а лишь продолжал молча следить за смельчаком.

— Неужели он еще не прошел? — спросил Иставан, стоявший далеко позади. — Сколько же это будет продолжаться, во имя Доала?!

Гуин поглядел на веревку в своих руках, связывавшую Салаи с жизнью. Если до противоположного края долины больше тада, то все планы рухнут.

Воин помотал головой, пытаясь отогнать мрачные мысли. И тут до него донесся крик Салаи:

— Противоположный край! Я вижу его!

— Гуин!

— Рийаад! — раздалось сзади.

Человек-леопард облегченно вздохнул и еще напряженнее стал вглядываться в колышущуюся массу.

— Тебе осталось совсем немного, Салаи! — крикнул он в темноту. Веревка почти кончилась, но это было уже не важно. — Держись как следует!

И тут по всей долине разнесся леденящий душу крик. Он мог означать лишь одно.

— Салаи! — заорал Гуин, увидев, как обвисла веревка.

Стало ясно, что отважный сем рухнул вниз.

— Салаи! — вновь крикнул Гуин, но тьма поглотила этот звук.

— Салаи! Рийаад! — донеслось из-за спины.

Гуин принялся с бешеной силой тянуть веревку. Сперва она не поддавалась будто натянутая крупной рыбой леска, потом неожиданно пошла как по маслу. Ее конец оказался оторванным. Видимо, по пути она зацепилась за какой-то камень.

— Рийаад!

Гуин обернулся, поглядел в испуганное лицо Сибы и покачал головой.

— Что случилось? — спросил Иставан, подбегая. — Он добрался?

— Нет, не добрался, — ответил Гуин нарочно на человеческом языке.

— Бедная обезьянка, — произнес наемник.

— Он мучился недолго. К счастью, идох поглощает свою жертву очень быстро, — ответил Гуин, потом обернулся к остальным семам и воскликнул: — Не подходите! Они нас заметили!

Иставану не нужно было повторять дважды — он тут же кинулся прочь от зловещей долины. Студенистая масса, заполнявшая ее, пришла в движение. Как будто вся колония поняла, что появилось угощение. Некоторые твари потянулись к Гуину. Зрелище было отвратительным.