Шрифт:
Шульгин встретил Ясина приветливо:
— Располагайтесь. — Он указал на стул. — Интересно, что же вам удалось отыскать.
— Оригиналы нам не дали, мы привезли только копии, но они надлежащим образом заверены. — Ясин подал Шульгину папку с документами.
Шульгин их внимательно просмотрел.
— Да... Завещание имеем, а самой коллекции пока нет. Но все равно это интересно. А письмо тоже нашли?
— Оно лежало вместе с завещанием. Это письмо Елизаветы Марковны Карелиной, в девичестве Тереховой, к Муренину. Мы предполагаем, что нам удалось определить место, о котором Муренин наказывал ей помнить. Вероятно, это место как-то связано с самой коллекцией.
— Любопытно, чем вы это обосновываете. Ясин вынул из плотного конверта пожелтевший листок.
— Вот здесь говорится о беседке-ротонде в парке имения. Не там ли спрятал Муренин часть своей коллекции? Ведь в обоих письмах упоминается об этом памятном месте. Хотя беседки этой на плане имения нет.
— Это еще ни о чем не говорит. Ко времени составления плана ее уже могло не быть. Следует подумать, что к чему. Я думаю, что в этих письмах упоминание о ротонде — это не просто лирические воспоминания... Тут, пожалуй, обоими подразумевалось дело весьма серьезное... Попрошу вас документы оставить, а завтра позвоните мне, пожалуйста, часов в одиннадцать. Возможно, ваше предположение нас заинтересует.
Попрощавшись с Ясиным, Шульгин немедленно доложил о полученном сообщении своему начальству. Было созвано срочное совещание, на котором вынесли решение: продумать операцию с учетом того, что группа Бурмина находится в Старицком.
Генерал тут же связался с командованием воинской части я договорился, что в операции, названной «Трилистник», проведение которой намечено на послезавтра, примут участие армейские саперы.
В назначенное время Ясин позвонил Шульгину. Тот спросил:
— Ну как, Дмитрий Васильевич, понравились вам псковские края?
— Очень. Думаю, что еще побываю там.
— Так, так... Я еще не успел задать вопрос, как вы мне ответили. Предлагаю вам поехать со мной в район бывшего поместья Муренина. Согласны?
— Не откажусь. А когда надо ехать и что от меня требуется?
— Выезжаем завтра в шесть ноль-ноль, оставьте свой адрес, я за вами заеду.
— Спасибо. Тогда до завтра.
По дороге в Старицкое Шульгин с Ясиным завернули в соседнее село. Там вся группа Бурмина обосновалась под видом геодезистов. В тех местах как раз прокладывали шоссе. Шульгин еще в пути объяснил, что, возможно, Ясина кое-что и кое-кто удивит, но он должен отнестись к этому как к вынужденной маскировке. И все-таки, несмотря на предупреждение, Ясин удивился, увидев здесь Бурмина и Сухарева.
Немного передохнув, Ясин отправился в Старицкое знакомиться с музеем и прилегающими к нему местами, а Шульгин тем временем обменялся с «геодезистами» информацией и объяснил их задачу в операции под названием «Трилистник».
А спустя несколько часов к бывшей усадьбе подъехала военная машина с саперами. Вокруг были выставлены посты, установлены доски с надписью: «Осторожно! Здесь могут быть снаряды». И проход на эту территорию был закрыт. Понадобилось немного времени для того, чтобы на склоне оврага на месте бывшего парка обнаружить каменный фундамент от круглой беседки. Заросли расчистили и приступили к обследованию.
Рядом с фундаментом ротонды была огромная воронка от бомбы. Саперы прослушали приборами прилегающие к фундаменту места. Явных пустот не прослушивалось, но в двух сомнительных местах сняли верхний слой грунта, В конце концов открылся глубокий колодец, совершенно сухой, наполовину обвалившийся, по-видимому, от взрыва. Подошедшая землеройная машина осторожно выбрала грунт.
Ясин завороженно наблюдал за раскопками.
Шульгин вместе с командиром саперов подавал знак, и фотограф щелкал затвором фотоаппарата, стрекотала кинокамера. Но вот командир подал другой знак, и машина прекратила работу. Трое саперов быстро и ловко стали расчищать боковой ход в колодец. Один из саперов скрылся в нем и долго не появлялся. Наконец из ямы показалось его смеющееся лицо, он что-то объяснял жестами. Саперы, стоящие наверху, поняли и бросили моток стального троса. Потом один из саперов поднялся наверх, махнул бульдозеристу, тот подъехал поближе к яме, к машине прикрепили трос, и она стала медленно отъезжать. Трос натянулся, и из бокового хода колодца стал медленно выдвигаться большой металлический ящик. Потом его осторожно подняли наверх. По знаку командира удалились все лишние люди, место, где был поставлен поднятый ящик, огородили щитами, и один из саперов вскрыл замок...
Ящик был полон. Сверху под толстым кожаным покрывалом лежало шитое жемчугом и драгоценными камнями изображение какой-то святой. Шульгин запретил трогать что-либо в ящике. Его опечатали и приготовили к погрузке.
Ясин оглянулся: возле него стояли Бурмин и Сухарев, оба улыбались, и Ясин подумал: как в улыбке раскрывается сущность человека!
Шульгин заговорщически подмигнул Ясину:
— Ваших рук дело, а? Всё, всё увидите в Москве, обещаю... Надо распорядиться, чтобы здесь после тщательного обследования разровняли землю, а ты, Бурмин, как журналист, потом подскажи местному начальству: пусть на этом месте посадят сирень и сделают скамью, чтобы влюбленные могли здесь искать цветы на счастье...
РАБОЧАЯ ГИПОТЕЗА
Наводя справки в военных архивах, Бурмин обратил внимание на рапорт медсестры Вешняковой:
«...Раненый Попков Василий Григорьевич из части полковника Сидорова сообщил: когда он был ранен, попал под перекрестный огонь наших и фашистских подразделений между деревнями Барсуки и Черный Брод. Это случилось 12 января сего года. Когда он лежал, раненный, под завалом из деревьев, увидел, что в направлении вражеского расположения пробираются двое наших бойцов с автоматами. Шедший впереди был незнаком Попкову. А второго он узнал — это был разведчик Захар Зайцев. Попков хотел окликнуть Зайцева, но в этот момент первый боец вдруг обернулся, очередью из автомата убил Зайцева, потом поднял руки с белым платком и направился к фашистам. Когда огонь стих, пришли немцы, что-то делали возле убитого Зайцева, потом унесли его. На другой день, 13 января, обмороженного Попкова подобрали наши бойцы».